Киборг пробивает проход. Освобождает его для Секатора, парочки мутов, одного зырга, Тараса… Данара, где она?

Сердце предательски ёкает, но тут же приходит в норму. Данара идёт замыкающей. Её БК весь в крови багов, девушка едва не спотыкается, однако жива и, кажется, не ранена.

Туннель наш, а чуть впереди вырисовывается платформа «Кантемировской», на которой рвёт и мечет зловещая матка. Руконогов. Я вижу её силуэт. Она бегает по платформе и яростно хлещет конечностями.

Сегодня она потеряла практически всех детёнышей. Не знаю, насколько силён в ней материнский инстинкт и насколько тяжело она воспринимает истребление потомства. Не знаю, и знать не хочу.

Тварь должна умереть, и, чем быстрее, тем лучше. Таковы законы этого мира.

Всё когда-нибудь случается впервые. Например, встреча с этим страшилищем вплотную. Какой-нибудь биолог-энтомолог назвал бы её иначе, но для меня эта тварь отвратительнее смертного греха. Высотой с двухэтажный дом, хищная, поросшая густой шерстью. Передвигалась, стремительно перебирая конечностями, и злобно таращила глаза размером с блюдце.

Её голова чем-то напоминала гирю, с помощью которой тяжёлая техника разносит дома. Если не ошибаюсь, строители в шутку называют её «шар-баба». Сразу вспомнился мультик из серии «Ну, погоди!». Волк, сидевший за рычагами автокрана хреначил такой по старым постройкам. Ну, «заец»… погоди!

Длинные, неопрятные волосы на почти человеческой голове. Вместо носа – провал, как у жертвы застарелого сифилиса. Тело раздутое, с внушительным брюшком вечно беременной. Вряд ли живородящая, скорее всего, делает гигантские кладки яиц, умножая и без того великое потомство.

Она увидела нас, распахнула пасть и заверещала не так, как другие руконоги. В этом вопле было столько ненависти, что я невольно замер на месте. Один только её голос способен внести смятение в наши души.

Вот только у меня накопилось слишком много претензий к этому созданию.

Странно, что она позволила нам подняться на платформу. Но пускать дальше не собиралась.

Матка встала у нас на пути, намереваясь убить или умереть.

– Сдохни, сука, – сказал я, двигаясь к ней.

Паучиха взвилась на дыбы, высоко взлетели мохнатые лапы, снабжённые острыми как ножи когтями. Они вошли в бетон, выбивая крошку из того места, где секундой раньше стоял я. Оказывается, за эту самую секунду можно сделать так много… К примеру, отскочить в сторону.

– Не успела!

Тварь крутанулась, поворачиваясь ко мне спиной. Толстый хвост прорезал воздух, словно бита. Вот только я не мячик. В бейсбол мной не поиграешь.

Я рубанул по мохнатому панцирю. Он оказался гораздо твёрже, чем я думал. Лезвие пробило хитин, но глубоко не вошло, несмотря на задействованную мощь сервоприводов.

Грусть-тоска, конечно. Лёгкой победы не вышло. А я так ждал, надеялся и верил…

Матка взвыла как оглашённая. Само собой, кому понравится получить в филейную часть порцию холодного железа. Руконогиха (я ведь могу её так называть?) однозначно была не в восторге.

Однако и я чуток сплоховал, королева багов дёрнулась, меч вырвался у меня из руки. Хорошо хоть, не вместе с плечевым суставом. Сила у твари была потрясающая, как у былинного Змея Горыныча. Ладно хоть голова одна и огнём, как киборг, не плюётся.

Всё же мне удалось зацепить какой-то важный нерв, следующий выпад матки был гора-а-а-аздо медленнее.

Пора перехватывать инициативу.

Разбежавшись, запрыгнул на тварь и приземлился на туловище. Матка оскорбилась и попыталась сбросить меня, но я ухватился за косматую шерсть и сумел устоять. По бокам зашевелились конечности. Но, всё было так, как предполагал – мне удалось оказаться в зоне, куда лапы твари не могли дотянуться. Они просто не сгибались под таким углом.

Продвинулся чуть вперёд, не выпуская шерсть-страховку. Теперь голова матки была в пределах досягаемости. Теперь решающий момент. Я врезал механическим кулаком туда, где по всем прикидкам должен находиться мозг твари. Череп не выдержал и раскололся, перчатка вошла в плоть и погрузилась в желеобразный мозг. Всё, крошка, ты моя!

Я сжал в ладони нечто похожее на студень. Несильно, но этого хватило, чтобы матка застыла как изваяние. Глаза её в ужасе расширились. Из открытой пасти донёсся слабый клёкот. Она поняла, что почти мертва. Осталось лишь довести дело до конца.

Пальцы сжались, сквозь них потекло что-то густое как кисель.

Лапы паучихи подкосились. Она рухнула, но, подобно обезглавленной курице ещё какое-то время рефлекторно дёргалась, царапая когтями платформу. Постепенно движения становились всё более вялыми. И наконец матка умерла.

Я устало выдохнул. Склонился вперёд, упираясь руками в колени.

Не верилось, что мне удалось уничтожить одно из самых чудовищных созданий этого мира. Не будь на мне БК, исход схватки был бы решён не в мою пользу, так что я был благодарен чудесной находке на складах «Амата».

– Это что, – тихо произнесла Данара, – мы победили?

Ответ пришёл из темноты. Она внезапно ожила.

Бетон платформы треснул, из образовавшейся дыры высунулась мохнатая лапа, схватила Тараса и кинула в облицованную плиткой стену. Глухой удар, после которого тело бойца словно сплющилось. Брызнула кровь.

И сразу же, подтянувшись на мускулистых конечностях, на платформе появился новый противник.

– Самец! – ахнула Данара.

Мы как-то упустили из виду, что для спаривания матке нужен достойный партнёр – альфа-самец, папаша всего многотысячного племени. До поры до времени он прятался в подземной галерее, скорее всего, прокопанной самими багами. И вот, не выдержав, явил себя нашему маленькому отряду.

Он щёлкнул жвалами, обнажая острые как кинжалы зубы. Единственный глаз горел злобой и желанием отомстить. В первую очередь мне, потому он кинулся на меня, норовя пробить грудь выставленным вперёд на манер копья когтем.

Я не ждал этого, однако оказался готов. Механическая перчатка ударила по конечности, ломая её как сухую ветку. Ещё секунда, и оторванный коготь перекочевал ко мне. Ну что, поиграем?

Казалось, что альфа-самец не заметил потери лапы. Когда их у тебя восемь, одной можно и поступиться.

Сержант и Данара ударили по нему с боков. Сразу два копья, позаимствованных у багов, вошли в хитиновый панцирь с противоположных сторон.

Руконог агрессивно дёрнулся, но чуть умерил пыл, поняв, что разорваться не может.

– Осторожно! – крикнул я, жалея, что нет у меня острого словно бритва меча.

С ним этого королевского руконога можно было бы шинковать как колбаску.

– Он мой! Я знаю, что делать!

Мой голос заставил единственный глаз бага посмотреть на меня.