Тут Слаппертон посмотрел на Гофмана и сделал ему знак продолжать. Гофман откашлялся.

– Недалеко от железных дверей нашли механический шар, орб. Он тоже был покрыт непонятными символами, но ни один из них не совпадал с тем, что были на дверях. Через несколько лет попытки расшифровать знаки прекратились. Отчаявшись открыть дверь, ученые попытались взорвать ее, но что-то пошло не так. Своды туннеля обрушились, многие погибли. После этого проект был закрыт. Туннель, в котором находилась железная дверь, опечатали, и работа в уцелевших туннелях продолжилась.

– А что случилось с орбом?

– Его поместили в подвал музея в Оксфорде, – сказал Гофман. – Никто не понимал, что это такое и как его использовать. Шли годы, про орб и опечатанный туннель забыли.

– А куда девался Абрахам? – спросил Вильям.

– Никто не знает. Он появился только сто лет спустя, в начале шестидесятых. Проник в музей и попытался забрать орб. Но его обнаружили, и тогда он снова исчез.

Твой дедушка, Бенджамин, Бленда и я учились тогда в Оксфорде. Мы поняли, что этот странный металлический шар – особенный, но никто не знал, что же он такое. У него не было названия, и мы стали называть его орбом, потому что он был круглым.

Мы начали по крупицам собирать сведения о нем, и это привело нас к истории о забытых железных дверях под Лондоном. Мы даже раздобыли старые изображения выгравированных на них знаков. Твой дедушка смог расшифровать многие из них, и тогда мы впервые услышали о луридиуме. Мы поняли, что за воротами могло быть больше луридиума. И что орб – это что-то вроде ключа. Когда мы все это поняли и догадались, что луридиум находится в теле Абрахама, и узнали, насколько опасным может быть этот металл, мы создали Институт. Мы хотели спрятать луридиум и защитить людей. Для этого мы продолжали поиски железных ворот, а также прочесывали весь мир в поисках других подземных ходов и месторождений луридиума. То немногое, что мы нашли, мы спрятали в Институте. Рисковать было нельзя, он не должен был попасть в плохие руки.

– А что с железными воротами? – спросил Вильям. – Вы их нашли?

– Следы ворот пропали после бомбежки Лондона во время Второй мировой войны. А система подземных туннелей просто огромна, – сказал Слаппертон. – Но твой дедушка отвечал за орб-ключ. И он был одержим идеей отыскать железные ворота. Незадолго до того, как он пропал, он рассказал, что у него случился настоящий прорыв. А потом произошла авария, в которой пострадали вы с отцом. Разумеется, он бросил все и приехал, чтобы позаботиться о вас. И когда он исчез, мы потеряли единственного человека, который мог попасть в зал за железными воротами.

– И вы начали искать тех, кто сделал бы это вместо него? – спросил Вильям.

– Да, – кивнул Гофман. – Мы проводили конкурсы по расшифровке кодов по всему миру. Так мы начали отбирать кандидатов. Орбы, которые вы получаете в Институте, – это копии изначального орба. Но мы знали, что ты, вероятно, унаследовал от дедушки талант разгадывать коды. И потратили много ресурсов, чтобы найти тебя. Кто бы мог подумать, что он спрятал вас в Норвегии?

– Вы думаете, что дедушка смог открыть ворота, и что он внутри? – спросил Вильям.

– Мы на это надеемся, – Слаппертон сильнее наклонился вперед, будто собирался рассказать что-то особо секретное. – Вообще-то я думаю, что он открыл ворота еще до того, как исчез. По той или иной причине он просто не рассказывал этого нам.

– И вы хотите, чтобы я попробовал открыть ворота? – Вильям посмотрел на них.

– Сначала их нужно найти. Я думаю, что твой орб может показать нам дорогу, – сказал Гофман. – Нам важно найти твоего дедушку. И, конечно, контролировать то, что за воротами, так чтобы Абрахам не добрался туда. Если мы правы и там внутри есть луридиум, и если Абрахам доберется до него, произойдет катастрофа, – сказал Гофман.

– Но разве дедушка смог бы выжить, находясь там так долго? – спросил Вильям.

– Не знаю, – сказал Слаппертон. – Мы можем только надеяться. Твой дедушка очень умный человек.

– Снижаем скорость, – сообщила Малин. – Через три минуты – прибытие в Центр неверной информации.

Слаппертон стоял возле высокого стола в приемной и ждал, когда сидящая там женщина закончит говорить по телефону. Вильям и Гофман стояли сразу за ним. Лайка крутилась под ногам и нервно озиралась. Было видно, что ей здесь не нравится. Они находились в большом помещении с огромными стеклянными стенами и ведущей на улицу крутящейся дверью. Посередине был фонтан. Вильяму показалось, что он похож на фонтан в Институте.

Женщина за столом закончила разговор, положила трубку и посмотрела на Слаппертона с приклеенной улыбкой.

– Да?..

– Мы здесь, чтобы увидеть профессора Зполуслова, – сказал Слаппертон. – Бленду Зполуслова.

– Приношу извинения. Здесь нет сотрудников с таким именем, – произнесла женщина и улыбнулась.

Слаппертон в отчаянии закатил глаза.

– Да ладно. Мы что, будем проделывать это каждый раз, когда я сюда приезжаю?

– Я никогда вас раньше не видела, – вежливо сказала женщина.

Слаппертон раздраженно сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил черный бумажник с изображениями маленьких планет. Открыл его, вытащил карточку и протянул женщине. Она взяла ее, некоторое время рассматривала, потом вернула Слаппертону и подняла телефонную трубку.

– Присаживайтесь. Она скоро будет.

– Добро пожаловать, добро пожаловать, – воскликнул громкий женский голос.

Вильям оглянулся и увидел быстро приближавшуюся к ним небольшую машину, вроде тех, на которых ездят игроки в гольф. Вот только у нее не было колес. Она летела над блестящим полом на большой черной воздушной подушке.

– Профессор Зполуслова! – Слаппертон приветственно раскинул руки.

Женщина за рулем улыбнулась. На ней был серый костюм в полоску и темные очки, а черные волосы были коротко острижены.

Машина для гольфа обогнула фонтан в центре зала и остановилась перед ними.

– Завидуешь? – заклокотала профессор Зполуслова, обращаясь к Слаппертону, и рассмеялась. – Получила на прошлой неделе.

– На воздушной подушке? – спросил тот.

– Антиизотопный ховер-аппарат. Бета-версия, – сказала она и довольно улыбнулась.

– Ну, разумеется, – Слаппертон кивнул.

Вильям рассматривал солнечные очки профессора. Пара тончайших проводов отходила от них и исчезала в голове профессора.

Он наклонился к Гофману и прошептал так, чтобы услышал только он:

– Что это за очки?

– Она слепая, но в этих очках все видит, – шепотом ответил Гофман.

– Мы можем где-нибудь спокойно поговорить? – спросил Слаппертон.

Профессор Зполуслова посерьезнела.