мне, – именно здесь и должен обитать человек из моего прошлого, занимающийся загадочной хреновиной под названием „деривативы“».

– Он на обеде, – сообщила мне смазливая девушка-секретарь, скользнув по мне мыльным взглядом.

Я вздохнула и вернулась на свой этаж, забыв, что и мне тоже, по уму, не мешало бы перекусить. Когда я вошла в свой офис, то сразу увидела Лёшу, сидящего на гостевом диване и кокетничающего с тремя нашими сотрудницами одновременно. Вид у него был, прямо скажем, фактурный: губа вспухла, под глазом – всех радужных оттенков огромный фингал, поставленный давеча щедрой Белкиной рукой. Увидев меня, он поднялся, поклонился разочарованным собеседницам и, кивнув мне на выход, прошагал к двери. Я засеменила следом.

– Слушай, Маш, я быстро. Не хочу, чтобы меня Марианна запеленговала.

– А я тебя искала только что, Лёш.

– Зачем?

– Хотела извиниться за свою подругу. Понимаешь, Белка не злая, она… Лёш, я сама во всём…

– Прекрати. – Он достал из кармана телефон. – Я тебя как раз по поводу твоей подруги и искал. На вот, запиши мой номер. На всякий случай. Позвони, если что.

– Если «что», Лёш?

– Твоя подруга с грызуньим именем агрессивна, Маш. Мне просто страшно за тебя.

– Лёш, перестань, – я пыталась не смотреть ему в глаза, – за меня-то чего бояться?

– Машка, пойми, агрессия – штука вирусная. Сегодня объект я, завтра ты. В общем, если нужна будет моя помощь, ты позвони, пожалуйста, обещаешь? Обещаешь?

Я кивнула. Он продиктовал свой номер и взял мой, хотя и поклялся «не звонить – не беспокоить по пустякам».

– Ты зашифруй меня как-нибудь, как маникюршу, что ли. Чтобы твоя подруга, покопавшись в твоём телефоне – а чует моё сердце, она это может, – не нашла моё имя и не возбудилась ненароком.

– Лёш, ну где я и где маникюрша? Тоже мне, великий шифровальщик!

– Ладно, я побежал. – Он чмокнул меня по-братски в щёку, нажимая кнопку лифта. – Смотри, позвони. Зная твой характер, я подозреваю, что ты вообще ни с кем, кроме этой Белки, и не общаешься.

Двери лифта закрылись за ним, и я подумала, что, чёрт возьми, он прав. Я ни с кем, кроме Белки, не общаюсь.

Дома меня ждал сюрприз. На нашем единственном диване, на котором сегодня была моя очередь спать, сидели две непонятного возраста дамы и одинаково холёными пальцами в тяжёлых янтарных перстнях тянули из пакетика орешки, купленные мной накануне. На запястьях дам вились красные ленточки с узелками. Белка восседала рядом на табуретке. Казалось, все трое говорят одновременно, синхронно качая головами и двигая плечами. Завидев меня, они разом замолчали.

– Здрассте… – протянула я, стараясь скрыть досаду: после суетного рабочего дня хотелось тишины и покоя, а нежданные, и тем более незнакомые, гости в тишину-покой не вписывались. Как интроверт я вообще гостей недолюбливаю, а тут ещё такие экзотические шумные птицы, с которыми, как ни крути, придётся поддерживать разговор.

– О! Масяня пришла! – Белка вспорхнула, обняла меня и почти силой усадила на свою табуретку.

Дамы разглядывали меня с неподдельным интересом. Они были, безусловно, богемные: яркие туники в индейском стиле, с кистями, голубые джинсы, короткие пегие стрижки с оставленными сзади тоненькими мышиными хвостиками, вившимися по затылками, и удивительно большие глаза. У обеих – бирюзовые глазища. Дамы были похожи друг на друга и в то же время разные: одна словно нарисована крупными мазками – с широким носом, мясистым ртом, пухлыми мочками ушей, оттягиваемыми длинными этническими серьгами; другая же – с узкой лисичьей мордочкой, идеально вертикальной морщинкой между бровями и длинной тонюсенькой шеей, на которой органично смотрелись бы африканские кольца. Эти дамы были подобны сделанным мастерами разных школ копиям с какого-то одного образца. Я даже могла представить себе, как бы выглядела третья дама, их оригинальная версия.

– Мань, это Вика и Соня. Девочки, расскажите всё сами. У меня так красиво точно не получится!

Глаза Белки горели. Мне сразу стало не по себе от того, как искусственно по-свойски она изрекла это «девочки». Они, конечно, не старые, гостьи-дамочки, возраста моей матери, наверное, и для своих, конечно, «девочки». Но Белка-то, Белка!

Та, которая крупными мазками, улыбнулась уголками губ, щёлкнула по-птичьи языком и начала:

– Мы думали про рекламную подачу…

Дальше было много непонятных мне оборотов и терминов, несмотря на то, что эпопея с нашими единорогами в какой-то степени уже лишила меня языково-маркетинговой девственности. В потоке услышанных фраз мой мозг выхватывал полузнакомые «контент», «медиа-таргет», «целевая раскрутка», «промоутерский захват» и прочие нагромождения.

– Это наши издатели, – шепнула мне Белка.

Дама номер два подхватила речь первой, вклинившись в паузу, и продолжила:

– Наша тиражность позволяет…

Я смотрела на Вику-Соню как на одно существо и с трудом понимала свою роль в происходящем спектакле. Наконец, когда речь зашла об адаптации книги под сценарий, я не выдержала:

– Стойте! Пожалуйста, остановитесь! Какие права на переработку? Какое продвижение? Книга ещё не написана! Мы осилили лишь половину!

Вика-Соня переглянулась. Белка, сидевшая на подоконнике, заёрзала.

– Мы делим шкуру неубитого…

– Фу-фу-фу, какой штамп! – Вика-Соня улыбнулась и вновь неприятно щёлкнула языком.

Мне показалось, что там, во рту, у них обеих напихано пупырчатого полиэтилена, и они зубами лопают его воздушные пузыри.

– Ну мы почти дописали её, – вклинилась Белка и сделала мне выразительные глаза.

Вика-Соня этого не видела, потому что сидела спиной к Белкиному подоконнику.

– Конечно, вы ещё допишете, девчушки, но десять авторских листов – это уже предмет для разговора. Осталась яркая ключевая сцена и, собственно, концовка. Так ведь, Белла?

– Да-да! – Белка спрыгнула с подоконника. – Пойду подогрею нам чай.

В моей голове со скрипом пытался сложиться пазл: откуда взялись десять авторских, если мы на двоих написали лишь шесть? Это, по сути, половина книги привычного объёма: толщина одного большого пальца, если сравнивать с готовой напечатанной книгой.

– Мань, можно тебя на секунду, – нетерпеливо позвала из кухни Белка.

Я вышла из комнаты, натужно улыбнувшись издательницам.

– Надеюсь, ты мне всё объяснишь!

– Да что объяснять? – зашипела Белка. – Эти тётки – из «Пандоры»! Мы о таком издательстве даже не мечтали со своими драпонами и эльфами. Машка! Это «Пандора»! Москва! Пусть они маленькие, но платят хороший гонорар. Ты не представляешь, какими заковыристыми путями я на них вышла! Люся наша сдала телефон Сониной секретарши, та меня и отрекомендовала. Соня в «Пандоре» – ведущий редактор, отвечает за нужный нам с тобой серийный цикл. А Вика там по продвижению главная. Мне почти удалось продать им наш незавершённый роман! Только по синопсису и аннотации. Это такая удача, просто нереальная! Мы не должны упустить её! Ты