Граф Лаэрто, сидевший рядом со мной, отец двух дочек, принял историю особенно близко к сердцу. Он был темнее тучи и потянулся рукой к эфесу отсутствующей на пиру шпаги.

Видя такое внимание слушателей, я вошла в раж и для ключевой любимой фразы даже привстала с места:

– А это с чьей руки кольцо?! – воскликнула я и ткнула пальцем в казначея, который как раз в этот момент подносил вилку с кусочком рыбы ко рту. Перстень на его пальце сверкнул кроваво-красным огоньком и невольно привлёк моё внимание.

Оказавшись внезапно в центре взглядов, казначей подавился и закашлялся. Племянница старательно застучала его по спине. Когда тот, наконец, прокашлялся, герцог с ласковой вкрадчивостью повторил мой вопрос:

– Так это с чьей руки кольцо? Что-то я у тебя раньше его не видел. Такой уникальный камень я бы запомнил.

– Это подарок, Ваше Высочество!

– Чей и за что?

Казначей бледнел, краснел и смотрел на герцога, как кролик на удава.

– Не будем утомлять наших гостей. Капитан! – откликаясь на зов герцога, словно прямо из теней выступил офицер стражи. – Проводите казначея в мой кабинет. Вопрос с перстнем я проясню после ужина.

– Так чем же кончилось всё у девушки, – дождавшись, пока уведут побледневшего казначея, спросил граф Лаэрто.

– У девушки всё было хорошо. «Злодей окован, обличён,

И скоро смертию казнён», – уже без энтузиазма закончила я.

Шатенка с ужасом взглянула на меня и всхлипнула, прижав платочек к лицу.

– Да, это действительно гений! – восхищённо протянул ценитель литературы. – Госпожа баронесса, повторите его имя. Оно несколько сложно, но я его обязательно запомню.

– Александр Пушкин, – отчество решила опустить, пожалев местную публику.

– Алисандро? У него имя прямо как у нашего герцога, – протянула брюнетка.

– Как у герцога? Вы же Арисандо? – растерянно переспросила я, от неожиданности нарушив этикет.

– Алисандро – имя, Арисандо – фамилия, – любезно пояснил тот и улыбнулся. – Вы прекрасная рассказчица, госпожа баронесса. Только в следующий раз выбирайте что-то менее драматичное.

Я вспомнила свой наряд, пробитый насквозь файерболом, и согласно кивнула. Всё-таки публика здесь слишком впечатлительная!

Вечером, когда после ужина мы отдыхали в своих покоях, принцесса вспомнила начало нашего разговора с Катариной и сказала:

– Всегда у Мариель я так терялась, когда начинали обсуждать какие-то новые книги. Даже не знала, что могу просто сказать «этот автор вне интересов старшей дочери короля Берилии», – довольно похоже изобразила меня Илиниель.

– А ты и не можешь. Тот, кто так говорит о себе, выглядит напыщенным идиотом. Да и я бы так не сказала, если бы она действительно хотела обсудить книгу. Но эта зануда рассчитывала тебя унизить, поэтому я и позволила подчеркнуть твой статус. Но этого Де Эстидо всё-таки придётся почитать.

– Зачем? Я всё равно его не пойму, – грустно сказала принцесса.

– Тогда так и скажешь «Читала я вашего Де Эстидо, но он мне не понравился».

– Хорошо, – Илиниель тяжело вздохнула. Читать она не любила, хотя послушно читала всё, что давали учителя или подсовывала сестра. – Знаешь, пусть нам лучше Арика его почитает. Слушать мне больше нравится.

Засыпая, я вновь и вновь перебирала в памяти события этого долгого и насыщенного дня. Начинался он в моём баронстве, а завершался в замке Чёрного Герцога. И герцог был одним из самых ярких впечатлений этого дня. Перед моим мысленным взором вновь и вновь вставали его улыбка, тёмные внимательные глаза, фигура, силой и гибкостью напомнившая мне шпагу. Надо быть поосторожней с ним и по возможности держать дистанцию, а то попаду в лонг-лист его побед, с которым так старательно знакомили здешние подданные.

Я постаралась отогнать этот навязчивый образ, а подумать о действительно важном для меня, произошедшем сегодня. Всё то время, что прошло с момента обращения из бабочки в человека, я боялась возвращаться в свою вторую ипостась. Делала вид, что я просто человек, такой же, как прежде, обычная девушка. Финис, первый знакомый оборотень, предупредил, что нельзя отказываться от второй половины своей личности, но я боялась. Боялась, что не смогу вернуться без помощи ведьмы в человеческий облик. Сегодняшний непроизвольный оборот снял этот страх, доказав, что опасности застрять в теле бабочки, у меня нет.

Но я всё равно не желала снова порхать, наслаждаясь нектаром и свободой полёта. Почему? Почему мысль об обороте по-прежнему отталкивает меня? Не хотелось даже думать об этом и сознание трусливо стремилось перейти на другие темы: перебрать красавиц и придворных, увиденных сегодня, разобраться с тем, чего от них ждать. Это тоже было важно, но я заставила себя вернуться к своему страху быть бабочкой. Да, страху! – призналась себе я.

Похоже, страх связан с хрупкостью и беззащитностью моей второй оболочки. Кто угодно сильнее бабочки! Если бы я была таким оборотнем, как в кино, виденных в прошлой жизни, с зубами, когтями и нечеловеческой силой, то решиться на оборот стало бы легче. А так… Я человек миролюбивый, но от возможности порвать глотку врагу, оказывается, тоже не отказалась бы. Моя же вторая ипостась дарила только полёт, и никакого оружия. Нет, я пока не готова снова стать невесомой бабочкой. У человека хлопот больше, но лучше быть им со всеми сопутствующими проблемами.

Осознав свои страхи и приняв решения, я облегчённо вздохнула и закрыла глаза, погружаясь в сон, где парила в тёплом, пронизанном светом, воздухе, насыщенном тысячей ароматов, в огромном и незнакомом мире. Во сне я не боялась.

Вначале. Но как только я окончательно погрузилась в сон, началась какая-то ерунда. Стали появляться разные птицы – то сорока, то рыжая сойка, то воробей в каштановой шапочке перьев. Их становилось всё больше. Вначале они не обращали на меня никакого внимания, толкаясь, ссорясь и галдя, прыгая по траве на той же поляне, где я порхала. Потом стали коситься на меня маленькими блестящими глазами и, стараясь делать это незаметно, медленно приближаться, облетая поляну по кругу.

Так продолжалось до тех пор, пока птичье кольцо почти не сомкнулось вокруг меня. Если бы эта разнокалиберная стая не ссорилась между собой, не толкалась и щипалась, они бы меня давно схватили, а так я всё время ускользала в последнюю минуту. Но вот они загнали меня под лист лопуха и окончательно окружили. Поднялся страшный гвалт. Видно, птицы решали, кому достанется добыча. Вдруг сверху на лист упала тень и наступила тишина. Затем раздался шум крыльев – мои преследовательницы стремительно разлетались кто куда. Я замерла, боясь пошевелиться.

Вдруг лист лопуха приподнялся и на меня глянул большой чёрный ворон. В лапе он держал большущую лупу и, направив её в мою сторону, вкрадчиво сказал:

– Так, так, так! Кто это тут у нас?