сделалась маленькой девочкой. Потом повернулась нему спиной и понуро двинулась дальше, громко всхлипывая. Заключенные удивленно оглядывались. Они не привыкли видеть фрау Браун плачущей.

– По-моему, это было жестоко. Не находите?

Гуго обернулся. На него в упор смотрела Анита Куниг, сжимавшая в руках хлыст. Из-под сдвинутой на лоб пилотки выбивалась прядь светлых волос: тщетная попытка скрыть родимое пятно.

– Я не на это рассчитывал, поверьте, – попытался оправдаться Гуго.

– Брунгильда только кажется несгибаемой, но в действительности…

– Вы, вижу, хорошо ее знаете?

– Мы подруги, – отрезала Анита. – И я знаю ее достаточно, чтобы утверждать: сейчас вы ничего от нее не добьетесь. Она очень рассержена и обижена. Дайте ей время прийти в себя.

– Я просто исполняю свой долг. Чем больше времени пройдет, тем меньше вероятность найти убийцу доктора Брауна. Фрау Браун следовало бы поблагодарить меня за работу.

– Поверьте, так и будет, но смерть есть смерть, она выбивает из колеи. Особенно насильственная. – Анита буравила Гуго глазами. – Могу я еще чем-нибудь вам помочь?

– Да, – кивнул Гуго. – Мне нужно побеседовать кое с кем о «Канаде».

– Бога ради, не называйте вы склад этой арестантской кличкой, – поморщилась Анита. – Это склад, понимаете? Жизненно важная структура. Все, что вы здесь видите, – наш вклад в победу Германии.

Гуго оперся о трость, давая отдых больной ноге.

– Хорошо, я должен поговорить с кем-нибудь о складе, – покорно согласился он. – Хоть с вдовой Брауна, хоть с вами.

– Спрашивайте.

– Кто из служащих десятого блока посещает склад?

– Да практически все. – Анита улыбнулась. – Медсестры и врачи приходят за лекарствами, конфискованными у заключенных. Иногда попадаются крайне редкие препараты, а то и приборы.

– Кто именно? Можете перечислить?

Хельферин посмотрела на его ногу и сказала, словно желая выиграть время:

– У нас есть всякие обезболивающие, даже эукодал. Хотите?

– Что? – растерянно переспросил Гуго.

– Мне сказали, вы переболели полиомиелитом. Какое обезболивающее вы принимаете? Морфин? – Анита неодобрительно покачала головой. – Не советую. Импортная отрава. Эукодал в два раза эффективнее, если не в три, а кроме того, придаст вам сил и бодрости, чтобы закончить дело. Его принимает сам фюрер, а такой рекомендации можно довериться.

– Лучше ответьте на вопрос.

Анита подошла к одному из столов и, переворошив сложенные там предметы, принесла Гуго серую коробочку:

– Попробуйте, герр Фишер.

– Говорю же вам, не нужно. – Гуго сжал ладонями набалдашник трости; поведение женщины ему не нравилось. – А теперь ответьте на мой вопрос. Кто приходил за лекарствами? Вы видели здесь Берта Хоффмана?

– Разумеется. – Анита сунула коробочку в карман. – Он часто сюда наведывается. Так же как Адель Краузе, Бетси Энгель и Осмунд Беккер.

– А Бетания Ассулин?

– Нет, конечно! Она же еврейка и не может шастать где вздумается.

– Что вам известно о связи Брауна и Ассулин?

– Ничего.

Поджав губы, она вздернула голову, давая понять, что не намерена ни пятнать память о друге, ни предавать доверие Брунгильды.

– Какие отношения были между супругами Браун?

– Обычные отношения людей, женатых много лет. Брунгильда переживала, что у них нет детей. – Анита погрустнела, явно подумав о чем-то личном. – Что еще вас интересует?

Гуго потер подбородок.

– Один свидетель почувствовал запах горького миндаля от сортируемых на складе волос. Чьи это волосы?

– Волосы заключенных.

– Их обрабатывали инсектицидом?

– Можно и так сказать.

Она с вызовом посмотрела ему в глаза. Точно так же делал Фогт, давая понять Гуго, что тайны Аушвица не для него.

– Крематорий недалеко отсюда? – спросил Гуго и только тут сообразил, что опять вместо расследования убийства доктора занимается собственным следствием, за которое неминуемо получит выволочку от Небе.

Однако Аниту его вопрос не удивил. Она махнула хлыстиком в сторону приоткрытой двери, из-за которой доносился непрерывный грохот тележек, подвозящих багаж. Каждый порыв ветра заносил в барак новую порцию мерзкой вони.

– Это там, позади. Два крематория, четвертый и пятый, – ответила она равнодушно. – Еще на опушке березняка есть рвы, где сжигают трупы. А зачем вы спрашиваете?

– Да просто из любопытства, – пробормотал Гуго, попрощался и покинул барак.

Его тут же окутал смрад, вызвавший новый приступ рвоты.

16

Из-за кирпичного здания с тонкими трубами к небу поднимались клубы желтоватого дыма. Гуго заковылял туда. Свернув за угол, он очутился на краю березовой рощи. Ветер трепал ветви покорных деревьев. Под ними на закопченном снегу стояли женщины, дети и старики. Ступор, доходящий до сюрреализма. Они чего-то ждали, растерянно озираясь. Изнуренные дети дремали на руках. Изредка кто-то что-то спрашивал у охранников или зондеркоманды, но ответов не получал.

Гуго ненадолго остановился, чтобы разглядеть их как следует. У всех на одежде нашита звезда Давида. Он хотел было подойти и спросить, зачем они здесь, но охранник столь выразительно посмотрел в его сторону, что криминолог решил не вмешиваться от греха подальше. Зловоние сделалось гуще, дым щипал глаза.

Наконец показалось здание из красного кирпича. С края черепичной крыши свисали, сверкая на солнце, длинные прозрачные сосульки. Черные тридцатиметровые трубы зло когтили небо. Судя по всему, это и был второй крематорий.

Охранники и зондеркоманда вели толпу людей ко входу. Сколько их было, Гуго сосчитать не мог. Тысяча? Две?.. Колонна двигалась в полном молчании. Головы еще не обриты. Время от времени кто-то оглядывался на высокую ограду, отделявшую их от основного лагеря.

Мимо пронесся фургон с красным крестом на борту, забрызгал Гуго снежной жижей и притормозил у здания. Следом протарахтел мотоцикл. Газанув, он дважды объехал площадку перед крематорием, выбрасывая из-под колес комья грязи, и остановился. Высокий атлет спрыгнул с седла, отдал какие-то короткие приказы, после чего с интересом уставился на Гуго.

Тот ответил не менее вызывающим взглядом. Из-под фуражки эсэсовца виднелись рыжие прямые волосы. Лицо покрыто веснушками. Судя по знакам различия, фельдфебель. Когда он приблизился, Гуго заметил стеклянный глаз, в котором отражался алый закат.

– Хайль Гитлер! – гаркнул унтер и пожал ему руку. – Я обершарфюрер Отто Молль. Чем могу помочь?

– Хайль Гитлер! – ответил Гуго. – Я Гуго Фишер из пятого управления.

– Я знаю, кто вы. – Унтер развел руками и неожиданно весело рассмеялся. – Либехеншель только о вас и талдычит.

Гуго бросил взгляд за спину Молля, туда, где исчезли евреи, проглоченные воротами крематория. Поднял глаза на коптящую трубу и машинально подставил ладонь под невесомые пылинки пепла.

– Да, топки сегодня раскочегарили на славу, – бодро заметил Молль.

Тем временем солдаты принялись выгружать из фургона жестяные банки и расставлять их у стены крематория. Судя по выверенным движениям, они дотошно следовали какому-то особому протоколу.

– Ну как? Нашли что-нибудь интересненькое в Биркенау? – спросил унтер, на лице которого блуждала кривая ухмылка,