– Давай, дружок, – подстегнул его Смерть. – Вперед!

Цербер понюхал гравий на автостоянке.

Смерть присел рядом с ним, погладил одну из голов и что-то прошептал. Пес осклабился на все три морды и умчался вверх по дорожке.

– Что вы ему сказали?

– Гав. Гав, гав, гав. Гав, гав, – ответил Смерть.

* * *

Мы покинули кладбище, перешли через дорогу и направились к похоронному бюро, которое занимало два здания в конце улицы. В мощеных сквериках перед зданиями расположилась коллекция грубых булыжников и фигурных надгробий, на которых висели невзрачные бирки с ценами и примерами надписей. Здание слева отличалось витриной во всю стену, где я смутно разглядел выставку гробов, в том числе очень дорогих, вроде того, что стал последним пристанищем мне. Правое здание выглядело относительно нормально – дом с гостиной, кухней и двумя окнами на верхнем этаже. Узкая бетонная дорожка, ведущая к порогу, пестрела пятнами машинного масла, падающие капли дождя создавали в них радужные воронки.

– Должно быть, он механик-любитель, – предположил я.

– Он – нет, – ответил Смерть, – а вот его соседи – да.

Он постучал по зеленой бочке с водой, что стояла слева от дорожки.

– Полная. Это хорошо. – Он подошел к входной двери, обернулся и оглядел окрестности. – Никто и ничто не мешает. Очень хорошо.

– Что теперь?

– Заходим внутрь.

Где-то вдалеке пролаял Цербер.

Смерть извлек из кармана пальто набор отмычек, выбрал одну, открыл дверь – и тут заметил мое недоумение:

– Все под контролем. Еще пять минут его здесь не будет.

Я прошел в дом следом. Длинная, узкая передняя тянулась через весь дом. Справа – маленькая кухня, слева – лестница на второй этаж.

– Посмотри-ка.

Я завернул на кухню. Склонившись над плитой, Смерть принюхивался.

– Это газ – в точности, как говорил Шеф. А в прихожей стоит телефон. Заметил? Наверху должен быть еще один.

В ярде от кухонной раковины он придавил каблуком линолеум.

– Половицы тут непрочные. Совсем непрочные. Малейшее нажатие – и они разойдутся. Но это на всякий случай, если не сработает план А…

Он глянул на потолок.

– А прямо над этим местом пожарная сигнализация. – Он хлопнул в ладоши, явно наслаждаясь подготовкой, пусть сама работа его и не увлекала. – Кажется, должно сработать.

– А какой он? – прервал я его.

– Кто?

– Наш клиент.

Смерть задумался.

– Низенький, лысый, в очках…

– Нет, я хотел спросить – что он за человек?

– Мне известно лишь то, что я утром прочел в его Жизненном Досье. Ему сорок девять лет. И он владелец похоронного бюро.

– И больше ничего?

– Ничего существенного. Мрачный тип, живет один, настоящий затворник. В день выкуривает по три пачки сигарет. В общем, неважный собеседник. А еще он буквально притягивает к себе неприятности – и потому мы здесь.

– А что за неприятности?

– Да самые разные… Десятки, может сотни. – Он надул щеки. – Ну вот, допустим, он носит очки, потому что в детстве болел трахомой. В нашем климате это редчайшее заболевание, но он сумел его подхватить. Очень не повезло. Между тремя и пятнадцатью он разбивал голову раз девять. Будто сглазили. Трижды ломал левую руку, один раз правую и по два раза обе ноги. Его сбивали машины шестью способами. Последние сорок лет он каждую зиму по три раза болеет простудой. И это еще не все. За один вечер в него дважды ударила молния, а когда его везли в больницу, карету «Скорой помощи» сбил грузовик. Вчера утром, когда он принимал ванну, его едва не убило током. Когда он впервые встал на коньки, то сломал себе нос. Младенцем его уронили, и он ударился головой. – Смерть тяжело вздохнул. – Список можно продолжать и продолжать.

Я выглянул из окна. По дорожке к дому не спеша приближался маленький лысый человек в траурном костюме, в руках он нес два пакета с едой. Он перекатывался по тротуару, словно большое печальное надгробие.

– Это он?

Смерть выглянул в окно и кивнул.

– Надо ведь спрятаться?

Он покачал головой.

– Этот человек близорук. По словам Шефа, если мы будем стоять в этом углу кухни, он нас едва ли заметит. Увидим, насколько это правда.

* * *

За несколько минут до прибытия клиента Смерть сообщил, что больше всего на свете этого человека заботил вопрос, праведную или грешную жизнь он вел до этого момента. В частности, о его праведности говорили только три конкретных факта.

Он подвергался спорадическим приступам расположения к незнакомым людям. Нередко эти чувства оборачивались разочарованием и обидой, но чаще наполняли его сердце радостью жизни.

В профессиональном плане его жизнь определенно состоялась. Он с торжественной серьезностью относился к процедуре похоронного ритуала, и родственники покойных очень ценили его заботу и внимание.

Будучи взрослым, он никого не убил.

В противовес этому он выдвигал пять причин, на основании которых считал себя настоящим злодеем.

В детстве он отрывал лапки у лягушек, крылья у мух, головы у муравьев, плавники у рыб, а также хвосты у тритонов, песчанок, головастиков, котов и кроликов.

Он пил, курил, увлекался азартными играми и чревоугодничал.

Он употреблял «слово на букву "х"» (так он его сам называл) в качестве оружия ограниченного действия против следующих лиц: отца и матери, теток и дядьев, двоих приятелей, домовладельца, чиновников, прохожих, священников, разносчиков товаров, бродяг, фермеров, банкиров, адвокатов и практически всех, кого показывали по телевизору. А также он однажды грубо оскорбил камень, о который споткнулся во время прогулки с дамой своего сердца.

Он был неописуемо жаден. Всего раз угостил сослуживцев выпивкой, да и то по недоразумению. Обычно досиживал в машине время, оставшееся по парковочному талону. Никогда никому не подавал милостыню. А если и переставал потворствовать своей слабости, то уступал из кассы не более десяти фунтов.

Он часто лгал и далеко не во благо.

– И вот такого незначительного перевеса, как три к пяти, в его личном противоборстве добра и зла, – продолжил Смерть, – оказалось достаточно, чтобы он убедил себя: он второй грешник после Сатаны. И поэтому свои неудачи он воспринимает как воздаяние за грехи.

Наш клиент медленно шел к входной двери. При попытке осторожно обойти масляное пятно он натолкнулся на бочку с водой. Дождь уже давно перестал, но его костюм блестел от воды, влага испарялась, а на стеклах очков застыли капли. Он опустил пакеты с едой на землю и полез в карман за ключами. Нашел ключ от входной двери, но пока подносил его к замку, выронил всю связку. Ключи приземлились в дюйме от дренажной канавы. Попытавшись их поднять, он только ближе придвинул их к решетке. Когда до него дошло, что грядет беда, он осторожно вызволил ключи из опасности, аккуратно открыл дверь и споткнулся о порог.