Кэрол особенно переживала, что она для матери была, как она считала, чем-то второстепенным: «Она всегда называла меня именем своей секретарши, постепенно перебирая все варианты, пока не добиралась до Кэрол». Но в отличие от брата, дочь Маргарет Тэтчер окончила Лондонский университетский колледж с дипломом юриста. Занялась она не юридической практикой, а журналистикой. В 1977 году Кэрол переехала в Австралию, став поначалу репортером газеты The Sydney Morning Herald, а затем телеведущей. «После того как мать долго рассказывала мне по телефону о том, как она провела еще одну историческую неделю, мои новости из Австралии о последнем барбекю, новых журналистских заданиях или о том, насколько хорош морской прибой сегодня, не находили особого понимания».

Маргарет можно понять, так как на своем новом месте она поначалу чувствовала себя весьма неуютно. Ветераны Консервативной партии глядели на нее свысока, как из-за пола, так и происхождения. Вилли Уайтлоу, уступивший ей на выборах, высказывался, мол, она «похожа на гувернантку». Многие депутаты, даже голосовавшие за нее, но прошедшие через горнило институций с полным преобладанием мужчин (к которым относились частные школы-интернаты, армия, советы директоров предприятий, медицина, юриспруденция, финансы, наконец, клубы), вскоре начали испытывать сомнения, правильно ли поступили. Консервативный исследовательский департамент, во главе которого стоял Крис Паттен, позже ставший последним британским губернатором Гонконга, называл нового лидера партии не иначе чем «Хильда» или «воровка молока».

Сознавая хрупкость своего положения, Тэтчер приложила все усилия, чтобы ее теневой кабинет представлял «умеренное лицо консерватизма». Она предложила место Хиту, но тот отказался. Эдвард Хит не простил Маргарет победу и остался ее закоренелым, хотя чем далее, тем более бессильным противником до конца своей жизни. Тэтчер вздохнула с облегчением, узнав об отказе Хита. Уайтлоу однако принял предложение «гувернантки» стать ее заместителем. Тэтчер не решилась сделать сэра Кита Джозефа теневым канцлером, отдав этот пост одному из своих недавних соперников, Джеффри Хау. А Хау тоже постепенно склонялся к точке зрения Джозефа и Тэтчер, что спасение страны заключается в движении к рыночной экономике.

Первые месяцы Тэтчер в качестве нового лидера консерваторов были заняты референдумом о членстве Британии в Общем рынке. Надо отметить, что это был первый референдум в истории Британии — но, как читатель, несомненно, знает, далеко не последний. Референдумы в принципе не слишком вписываются в британскую неписаную конституцию. В 1945 году, когда нацистская Германия была повержена, Черчилль предложил своему тогдашнему вице-премьеру, Эттли, провести референдум, чтобы узнать, поддерживают ли избиратели продолжение существования коалиционного правительства национального единства до момента победы над Японией. Эттли ответил: «Я не могу согласиться с введением в жизнь нашей страны явления настолько чуждого всем нашим традициям, каковым является референдум, который столь часто использовался в качестве инструмента нацизмом и фашизмом».

Лейбористы в тот период, как ни странно это слышать современному читателю, настроенные в значительной мере против вхождения страны в ЕЭС, декларировали, что настолько важное изменение в судьбе государства требует консультации с народом. После того как консервативный премьер-министр Хит подписал соглашение о вступлении Британии в Общий рынок, лейбористы внесли обещание референдума о членстве в ЕЭС в свою предвыборную программу. Не исключено, что это добавило им голосов на первых выборах 1974 года. Энох Пауэлл, покинув Консервативную партию, фактически призвал своих сторонников голосовать за лейбористов, так как в их обещании референдума он видел шанс спасти страну от членства в наднациональном объединении, которое он считал ошибкой.

Предвыборная программа лейбористов также предусматривала повторные переговоры по условиям членства Британии в союзе. Новый министр иностранных дел, лейборист Джеймс Каллаган, первой своей задачей, придя в Форин офис, сделал новые переговоры с ЕЭС. После их успешного завершения лейбористы планировали идти на референдум. По иронии судьбы практически так же поступил в 2015 году тогдашний консервативный премьер-министр Дэвид Кэмерон: он собирался добиться новых условий пребывания Соединенного Королевства в Европейском союзе, в который превратился Общий рынок, а после этого добиться у британцев на референдуме подтверждения их желания оставаться частью объединенной Европы.

У Кэмерона этот трюк не вышел, не в последнюю очередь потому, что изменения, которые ему удалось выбить у континентальных коллег, были микроскопическими. Изменения, которых добился Каллаган, тоже были косметическими, однако одно из них оказалось весьма существенным. Британской команде удалось выбить согласие на то, что при определенных условиях страна может возвратить себе часть выплат, перечисляемых в бюджет ЕЭС, — в дальнейшем этим принципом с успехом воспользуется Маргарет Тэтчер. Как бы то ни было, когда 6 июня 1975 года (в очередную годовщину высадки союзных армий в Нормандии и начала освобождения Западной Европы в 1944 году) были объявлены результаты референдума, то оказалось, что в нем приняли участие 65 % избирателей. Из них 17 миллионов, или 67 %, проголосовали за то, чтобы Британия оставалась в составе ЕЭС, а 8 миллионов, или 33 %, проголосовали против. Через сорок один год 17 миллионов британцев проголосовали за выход из Европейского Союза — рост на 9 миллионов, тогда как число сторонников «европейского идеала» за годы, прошедшие после первого референдума, сократилось на несколько сот тысяч голосов.

Консервативная партия на референдуме 1975 года поддерживала решение своего правительства ввести Британию в ЕЭС. Маргарет Тэтчер фактически перепоручила Хиту возглавлять консервативную кампанию на референдуме. Хит говорил: «Партия ясно заявила, что она против референдума как конституционного инструмента. Мы считаем его отвратительным. Мы также считаем, что он не нужен… Но если уж референдум назначен, то мы приложим все усилия, чтобы выиграть этот референдум».

Тэтчер в ходе референдума превозносила ЕЭС: «Во-первых, Сообщество дает нам мир и безопасность в свободном обществе, мир и безопасность, которых не знали два предыдущих поколения. Во-вторых, Сообщество дает нам доступ к безопасному источнику запасов пищевых продуктов, что является жизненно важным для нас… В-третьих, Сообщество больше, чем любая другая группа стран, торгует и оказывает экономическую помощь. В-четвертых, Сообщество предоставляет нам возможность представлять Содружество в Европе, а Содружество выразило предпочтение, чтобы мы оставались в Сообществе». Это, пожалуй, была высшая точка евроэнтузиазма Маргарет Тэтчер.

После референдума политическая жизнь вернулась в накатанную колею. Позже Тэтчер говорила, что не была слишком уж эффективным лидером оппозиционной партии. Формально это, пожалуй, так и было. Ей нечасто удавалось одержать верх в перепалках в палате общин против более опытного Вильсона. Выступления Тэтчер казались истеричными, она чересчур сыпала мелкими деталями и производила впечатление не вполне уверенной в своих силах. Преемник Вильсона на посту премьера, Каллаган, имевший опыт работы в кабинете на постах канцлера, секретаря Хоум офиса (министра внутренних дел) и секретаря Форин офиса, постоянно подчеркивал ее неопытность на высшем государственном уровне и в международных делах.