На этот раз герцог перебил не ее, а самого Томпсона.

Может, сегодня он решил устроить себе день перебивания? Или он всегда занимается этим по вторникам после обеда?

– Я не помню. В противном случае я не спрашивал бы. Так у нас есть оранжерея или нет?

Томпсон поджал губы.

– У нас есть оранжерея, ваша светлость, но за ней не ведется надлежащий уход. В свое время вы заявили, что выращивание цветов – бессмысленное занятие, и что место, занятое под растения, можно было бы использовать под другие, более достойные цели. Насколько я помню, вы изъявили желание запереть там всех котов, если они не желают уходить из дома.

Роуз посмотрела на герцога с осуждением. Тот, скрестив на груди руки, бестрепетно встретил суровый взгляд девочки.

– Но ведь я их там не запирал, так?

Роуз обдумала его слова и, кивнув, вынесла заключение:

– Мистер Сопелкин ходит где хочет. И ему тут нравится.

Маркус сдержанно кивнул.

– Я рад, что этот вопрос улажен, – сказал он.

– Насчет оранжереи, – снова взялась за свое Лили. У нее было ощущение, словно разговор уходит в сторону, далекую как от предложенной ею темы, так и от нее самой. – Вы не могли бы сказать мне, где именно она находится, чтобы мы с Роуз могли туда сходить и все разведать?

Томпсон открыл было рот, но герцог, уже предсказуемо, его перебил.

– Укажите мне направление, и я сам отведу туда наших юных леди, – произнес герцог.

– Как пожелаете, ваша светлость, – ответил Томпсон и после непродолжительной внутренней борьбы счел нужным предупредить: – Хотя оранжерея находится не в том состоянии, в котором я бы хотел ее видеть.

– Вы еще не уяснили, что для меня это значения не имеет? – раздраженно бросил герцог. – И где же она, ваша оранжерея?

Томпсон поклонился, причем сделал это так, словно проглотил аршин.

– За этой дверью проходная комната, оттуда в дверь налево, потом вновь направо.

– Спасибо, Томпсон, – пробормотала Лили, в то время как герцог, схватив Роуз за руку, потащил ее за собой в указанном дворецким направлении, не удостоив Томпсона более ни словом.

Лили медленно шла следом. Ей совсем не хотелось бы наживать себе врага в лице всемогущего Томпсона.

– Должно быть, это она и есть, – сказал герцог, взявшись за ручку двери третьей по счету проходной комнаты. Распахнув дверь, он отошел в сторону, чтобы Роуз и Лили могли увидеть то, что внутри.

И они увидели множество растений в последней стадии умирания. Или уже мертвых.

Лили остановилась на пороге, поймав себя на мысли, что внезапно прониклась к Томпсону симпатией. Давно не мытые окна покрывал толстый слой пыли, а кое-где и грязи. Садовый инвентарь валялся где попало, словно садовник бежал, спасаясь от стихийного бедствия, заставшего его за работой. Стол был уставлен горшками самых разных размеров. Горшки были заполнены землей, но в них ничего не росло.

– Ну что же. Неудивительно, что Томпсон не хотел, чтобы мы это видели, – произнес герцог, неодобрительно подняв бровь. – Но его вины в этом нет, поскольку я сказал ему, что ничего слышать не хочу ни о каких растениях, а Томпсон поставил меня в известность о том, что имеющихся в его распоряжении слуг не хватает, чтобы привести помещение в должный вид, и что мне следует нанять новую экономку на место уволившейся, которая будет заниматься этими вопросами.

– Вот этот кустик еще живой, – проговорила Роуз, показав пальцем на торчащий из горшка все еще зеленый саженец. Здоровье бедняги оставляло желать лучшего, но он, по крайней мере, еще подавал признаки жизни.

– Это ваша тезка, мисс Роуз, так что прошу любить и жаловать, – произнес герцог с шутливым поклоном.

Роуз с неподдельным восхищением смотрела на хилый кустик.

– Он такой милый! – сказала девочка и нежно прикоснулась к растению. Лили смотрела на девочку и думала о том, как мало нужно порой человеку для счастья.

Лили едва не подпрыгнула от неожиданности, когда услышала у себя над ухом голос герцога. Должно быть, он научился неслышно подкрадываться у своих котов.

– Оранжерея, возможно, и в плачевном состоянии, но Роуз это не мешает.

– Нет, не мешает, – согласилась Лили.

Они оба смотрели, как девочка ведет рукой по стеблю. Уколовшись о шип, Роуз вскрикнула и обернулась. Ее огромные глаза стали, казалось, еще больше.

– Больно, – возмущенно констатировала Роуз.

– Чем раньше мы усвоим то, что красивое далеко не всегда безобидно, тем лучше для нас, – сказал герцог, доставая из кармана платок. «Хотелось бы знать, что именно он имел в виду», – подумала Лили. Он бережно взял Роуз за руку и, осмотрев крохотную ранку от шипа, прижал к ней носовой платок. – Так лучше? – тихо спросил он.

– Угу, – кивнула Роуз. И тут, просияв, она ткнула пальцем в дальний угол оранжереи.

– Видите, вон там? Можно я подойду и посмотрю?

Лили поглядела туда, куда показывала Роуз, и увидела прислоненный к стене обруч.

– Конечно, можно, – сказала Лили, и девочка, подбежав, схватила обруч и толкнула его в проход между столами, надеясь, видимо, что он покатится.

Роуз не оставляла попыток приручить обруч, а Лили между тем решила прогуляться по оранжерее и заодно отыскать растения, которые еще можно спасти. Не вызывал сомнений тот факт, что некогда здесь трудился настоящий энтузиаст своего дела. И столь же очевидным был тот факт, что растения эти уже давно были предоставлены самим себе.

– Мы нашли розу для Роуз, а найдутся ли тут лилии для вас, мисс Лили? – спросил герцог. Он стоял по другую сторону стола, по-хозяйски крепко расставив ноги и заложив руки за спину. Кого он ей напоминает? Льва, высматривающего, чем бы полакомиться? Пожалуй. Если только львы носят костюмы-тройки и питаются растениями.

– Я терпеть не могу лилии, – призналась Лили. Ее сестра, однако, их любила, потому лилий было много на похоронах. – Мне не нравится ни их запах, ни их вид, но в основном запах. – Лили передернуло при воспоминании. – Слишком приторный, слишком сильный. И мне совсем не нравится получать лилии в качестве подарка, как чаще всего и бывает. Лилии для Лили. Что может быть лучше? – Она выбрала тон притворного возмущения, чтобы обратить все в шутку. Потому что в противном случае она могла бы расплакаться.

Герцог смотрел на нее с насмешливым блеском в глазах.

– Какая неприятность! Как вам кажется: вы не любите цветок из-за своего имени или просто так совпало? Что было бы, если бы вас назвали Миндальным пирожным или Лимонным кремом? Вот это было бы настоящей трагедией.

Лили рассмеялась, но, спохватившись, прикрыла рот рукой, продолжая хихикать в ладошку. В уголках его глаз появились смешливые лучики, и в оранжерее словно стало теплее. Нет, источник тепла был не снаружи, а внутри ее. Приятное тепло разливалось по телу. Опасный симптом!