– Но инструментом исследований.

– Что?

– Все, что происходит здесь подлежит видеофиксации и последующему разбору, при необходимости. Майя, как вы понимаете, весь ваш разговор с Тони записывался. Вчера вы подписали соответствующий документ.

«Охренеть!» – только и выдал мой мозг, по круглым глазам Ева, должно быть, поняла, что я едва ли читала то, что подписываю, поэтому любезно решила пояснить:

– Видеофиксация необходима для многих целей: запись сеансов с целью корректировки курса лечения, отслеживание социального взаимодействия пациентов внутри клиники, банально – предотвращение суицидальных эпизодов. В нашем центре проходят лечение пациенты со множеством расстройств, при этом, персонал остается незаметным. Нашими глазами выступают камеры…

– Хорошо, – перебила я, отметив про себя: «Интересно, камеры в доме Тони Ева тоже просматривает, когда ей вздумается?» – Про камеры понятно. Но я не очень поняла вашу фразу про инструменты.

– Вы неплохо держались во время разговора с Тони, поэтому я и осмеливаюсь предложить вам участие в эксперименте…

– Эксперименте? – я недоверчиво посмотрела на нее исподлобья. Почему-то из ее уст слово «эксперимент» прозвучало как какая-то лотерея без потенциального выигрыша.

– Я уже упоминала, что на сегодняшний день лучшим результатом лечения Тони будет сращение всех личностей. Сейчас процесс идет хуже, чем прежде. Ян замкнулся в себе, не выходит на контакт, только пишет во время коротких пробуждений. Леон снова ведет себя агрессивно, не допускает к себе врачей, – Ева долго испытующе посмотрела на меня. Она знала, что мне стали знакомы эти имена.

– А Купер? – едва слышно вымолвила я.

– Купер молодец, не отделился от Тони. Маленькая, но победа, – Ева опустила голову, но я заметила, что она довольно улыбнулась. – Майя, я отмечаю, что Тони испытывает вину и стыд перед вами. Скажу откровенно, его вина существенно затрудняет терапию. Детские травмы поддаются проработке, переосмыслению и переоценке. Но последний… хм… «поступок» Леона Тони не может принять.

– И я могу с этим помочь, так? – картина становилась более понятной.

– Выдвину гипотезу: то, что привело вас в мой кабинет вчера, вероятно, может помочь Тони избавиться от вины. Я не хочу, чтобы вы чувствовали, что вас используют, поэтому здесь только вы, Майя, в праве решать, как действовать дальше.

– Я бы хотела помочь Тони, только хочет ли он…

– Не нужно давать ответ сейчас. Я хочу, чтобы вы понимали, что ваше вовлечение может как помочь с проработкой травмирующего события, так и не повлиять на исход. Равно как ваше решений уйти сейчас либо позже способно оказать непредсказуемое воздействие, я оцениваю его эффект, скорее, как негативный в более далекой перспективе, – сейчас передо мной сидела не психотерапевт, но ученый, которая сухо оценивала риски, не гнушаясь принести сакральную жертву во имя науки. И имя жертве (или подопытной мыши?) было Тони, и именно ему я могла навредить своим «вовлечением в эксперимент».

Я вздохнула и откинулась на спинку кресла. Наступило время все серьезно обдумать, а не действовать импульсивно. Я могла реально причинить вред Тони. Почему я не догадалась об этом вчера или сегодня до встречи с ним? И Ева не открыла мне глаза… Не запретила мне приехать… Мне жутко хотелось поделиться с Тони, узнать, что он бы сказал о предложении Евы.

– Тони не должен знать о нашем разговоре, верно? – вся моя дерзость, с которой я ворвалась в кабинет, испарилась, в кресле снова сидела робкая и нерешительная копия меня из вчерашнего дня.

– Не обязательно, Майя. Я не могу давать вам или Тони советы, как действовать. Только ваши внутренние побуждения могут и должны влиять на ваши поступки.

«Интересно она все выкручивает», – я не могла отделаться от неприятного скользкого осадка от витиеватых фраз Евы.

– Значит, я могу увидеть Тони и… поговорить с ним? – нерешительно спросила я, все-таки ища ее одобрения. Но Ева лишь развела руками. Я отметила кроваво-красный лак на ее длинных ухоженных ногтях.

– Тони сейчас, должно быть, в кафе, время обеда. Вы, возможно, тоже голодны, – Ева поднялась с кресла, я последовала ее примеру. Она пристально посмотрела мне в глаза и произнесла, поджав губы. – Хоть я и не даю советов, все же, я крайне рекомендую вам не спешить с окончательным решением, обдумайте все хорошенько, Майя.

На этих словах мы распрощались. Мне не терпелось увидеть Тони. Я спешила, пустые коридоры оставались безмолвными, не давая мне никакой подсказки, как действовать: поделиться с Тони или оставить все в стенах кабинета директора клиники. Вдруг меня осенила идея: он мог быть уже посвящен в планы Евы! Следовало для начала невзначай все выяснить.

Я чуть не проскочила мимо закрытой двери кафе с неприметной цифрой «8», но меня резко остановили и вернули назад характерные звуки: стук столовых приборов о посуду и тихие разговоры. Я вошла в местное кафе и огляделась, не веря своим глазам, в небольшом помещении было относительно многолюдно. Некоторые пациенты с интересом взглянули на меня и быстро отвели глаза, вероятно, приняв меня за «новенькую», кто-то остался неподвижен и угрюм, лишь одна девушка не сводила с меня прищуренных глаз. Девушка, которая сидела за крошечным столиком рядом с Тони. Я чуть помедлила, но все-таки направилась к ним. Тони показался мне растерянным, словно не ожидал меня снова увидеть, он поднялся мне навстречу, смотря на меня, как на мираж.

– Ну вот, а ты боялся, – незнакомка растянулась в широкой белозубой улыбке и игриво хлопнула Тони по ноге, отчего я ощутила легкий, но крайне неприятный укол ревности: я была уверена, что эта девушка знала Тони со всеми его психологическими «тараканами», возможно, знала и других личностей…

– Майя, – Тони протянул мне руку, я положила похолодевшие пальцы в его ладонь, которую он крепко сжал и только тогда улыбнулся мне. Я прикусила губу, стараясь не рассмеяться, наверняка за нами теперь наблюдали все. Краем глаза я улавливала взоры заинтересованных зевак.

– Я – Алиса, – протянула мне свою тощую ручонку из-за спины Тони незнакомка. Я невольно бросила взгляд на ряд небольших параллельных шрамов на ее запястье. – Мы как раз о вас говорили.

Я пожала ее руку и представилась под злостное шипение и негодование Тони.

– Пойдем ко мне? Или хочешь поесть? – тихо предложил он.

– Ну уж нет! Не уходите, – пропищала Алиса. – Я столько всего о вас слышала, что не могу просто так отпустить!

Ее внешность в целом производила приятное впечатление: широкий рот уравновешивали крупные карие глаза с темно-янтарным отливом; светло-каштановые волосы естественно вились мелкими кудряшками. Я вдруг поняла, что она очень походила на Джулию Робертс, только миниатюрнее. Какое-то нескладное подростковое тело выбивалось из общей гармонии.

Мы втроем сели за стол, который явно был маловат для подобной компании.

– Вы были у Евы? Как она вам? Правда, монстр! – с интересом спросила моя новая знакомая, подняв руки словно лапы с когтями.