И все-таки здесь как-то была замешана Катька.

Нина легла, подтянув к себе колени, и стала думать про Катьку. Она все еще скучала, даже теперь, тут, и если бы она знала, где Катька, что она делает, с кем, хоть что-то, то жить было бы легче, но Катька не написала ни одного письма, не позвонила ни разу и не передала привет. От этого становилось ясно, что обида на маму у Катьки куда больше, чем любовь к Нине, и Катька, наверное, даже и не думала о том, что Нина переживает за нее. Впрочем, она передала подарок, и это хоть немного успокаивало.

Может, Катька попросила Вадима спрятать Нину от мамы, а Вадим боялся, что Нина не согласится сбежать, и потому просто ее украл?

Интересно, а то, что Нина видела настоящий секс, – это тоже грех? Может, в этом тоже надо покаяться? Она же покаялась в прошлых грехах, и ей сразу же дали еду и воду. Надо попробовать покаяться еще и в этом. Нина, конечно, ничего не делала, но она же не рассказала про Катин грех маме, а должна была, поэтому, наверное, тоже немножко виновата. Но она же просто не догадалась, что надо рассказать.

Как-то после школы, уже отпирая дверь, Нина услышала стоны. Она подумала, что с мамой случилось что-нибудь страшное: мама могла полезть на верхнюю полку шкафа за зимними вещами и упасть с хлипкой табуретки, или включала пробки, или меняла лампочку. Нина ворвалась в квартиру не разуваясь. Стоны раздавались из их с Катькой спальни, и стонала Катька. Уже входя, но за секунду до того, как увидела, Нина поняла, что происходит.

Первое, что сразу же бросилось в глаза, – голая задница Даниэля, из-под которой торчали тоже голые, разведенные как в книжке, Катькины ноги. Даниэль с силой двигался на Катьке сверху, и казалось, что он с трудом забивает в нее что-то тяжелое. Катька стонала от боли и цеплялась за него, как испуганный ребенок, который умоляет взрослого пожалеть его и избавить от боли. Это было странно, потому что причинял боль тот же самый Даниэль, это же была его нижняя часть. Сам Даниэль выглядел крайне сосредоточенным, и потому было неясно, почему заметил Нину именно он. Он замер, обернулся, Катька приподняла голову – посмотреть, чего он испугался, закричала:

– Дверь закрой! Закрой дверь, сказала!

Нина не поняла, зачем надо закрывать дверь, но послушно закрыла, оставшись в комнате. Даниэль торопливо слез с Катьки и накрылся одеялом. Катька вскочила и развернулась к Нине:

– Выйди отсюда! И дверь закрой!

Нина вышла и закрыла дверь. Она стояла перед дверью и не знала, что теперь делать. Наверное, нужно уйти на улицу и погулять немного, чтобы они все успели. Выходит, Катька с Даниэлем только что занимались сексом. Значит, именно Даниэль будет Катькиным мужем. Но почему они сделали это так рано? Катьке ведь нужно поступить в институт, выучиться. Даниэль тоже не сможет найти работу без образования. И если пойдут дети, то маме придется работать еще больше. Нина может помогать Катьке с ребенком, тогда она продолжит работать в газете…

Все это было так неожиданно, будто жизнь резко изменила ход и развернулась в какую-то непонятную сторону, в которой было много нового. В их семью только что вошел один человек, и скоро появится новый. Наверное, Нине стоит переехать в мамину комнату, или мама переедет к ней, а молодым отдадут мамину спальню.

Внезапно из комнаты вышел растерянный Даниэль и боком пробрался мимо Нины, специально не глядя на нее. Нина смотрела на то, как сильно дрожат его пальцы – он даже шнурки на ботинках не мог нормально завязать. Наверное, делание детей отнимает очень много сил. Нина вспомнила, как он вбивал в Катьку член, и почувствовала какую- то странную жалость ко всем мужчинам. Даниэль тем временем выскочил за дверь и побежал вниз по лестнице, забыв кепку. Нина взяла кепку и хотела побежать следом и отдать, но из комнаты появилась Катька в халате.

Катька была какая-то вялая и расстроенная – забрала кепку у Нины из рук и открыла дверь в комнату, пропуская Нину внутрь. Нина вошла и села на кровать. Нужно было спросить сразу все, и Нина замешкалась, соображая, с какого вопроса начать.

– Ты ничего не видела, ясно? – сказала Катька серьезно и посмотрела на Нину. – Мама меня убьет.

– А как же ребенок? Она все равно увидит.

– Какой ребенок?

– Ну, у вас же теперь будет ребенок, вы поженитесь и будете жить в маминой комнате. Я могу сидеть с ним, пока ты на работе.

Катька расхохоталась и обняла Нину.

– Не будет у нас ребенка, мы предохранялись.

– Так вы не будете жениться?

– Пока не будем, – ответила Катька и выпустила Нину из объятий.

– Но потом-то все равно поженитесь? После школы? И ребенка, да?

Катька кивнула.

– Матери не говори.

Нина спросила, почему они с Даниэлем начали все это делать сегодня, если жениться им все равно только после школы. Они хотели потренироваться заранее? Катька ответила, что Нина дура и начали они потому, что очень захотелось.

– Целую его, и такое охватывает странное возбуждение, что еще и еще охота и вообще не оторваться. И только после секса проходит.

– Тебе было больно?

– В первый раз – да. Но терпимо, как зуб ноет. Потом уже полегче, а сейчас постепенно уже приятно становится. Но не так, чтобы прямо кайф.

– Так вы уже давно?

Нина почувствовала, как неприятно меняется мир от открывшейся ей правды. Это было очень противное ощущение, будто Нина была слепой и тупой одновременно: у нее под носом происходило самое важное в жизни сестры, а Нина не заметила.

– А ты мне не сказала…

– Нин, не обижайся, просто такие вещи… Они только двоих касаются, и про это обычно не рассказывают.

Нина расстроилась, хотя Катька снова ее обняла. Мир взрослых затягивал людей в себя. Они становились чужими и далекими, делали детей, рожали их и хоронили. Зачем Катька поторопилась?

– А как вы поняли, что надо делать? В книжке же непонятно нарисовано. Ты кассету у Зои посмотрела?

– Нина, блин, ты задолбала меня со своими дебильными вопросами! – Катька отчего-то смутилась.

– Нет, Кать, ну правда. Как это узнать, как надо целоваться правильно и как там что делается?

– Нин, тебе еще рано. Я потом все тебе расскажу.

Да. Катька перешла на другую, взрослую сторону и теперь тоже не хотела раскрывать Нине тайну. Вернее, перешла Катька давно, просто Нина об этом не знала. И это было вдвойне обидно.

После того случая Катька стала внимательнее к Нине, спрашивала, как дела в школе, нравится ли ей кто-нибудь из мальчиков, и многое другое, откровенное, но Нина уже не могла доверять Катьке так, как раньше. Теперь Катька была взрослой, и Нина чувствовала, что не знает, о чем говорить с сестрой. Все, что происходило с ней, казалось теперь детским и совсем не важным по сравнению с огромной Катькиной тайной, которую она Нине раскрыть отказалась. Без Катьки было сложно, как будто Нина осталась совсем одна и посоветоваться больше не с кем.