что повлияло. Трафик-то пока был небольшой. Разве что встречающие лишние полтора часа простояли в ожидании.

Многочисленные встречающие.

Все ж таки не каждый день и не каждый даже год в твой город прибывает агитационный поезд, забитый под завязку деятелями искусства. Писатели, поэты, художники и прочие.

И сюда еще не все влезли.

Для Новгорода такое нашествие выглядело натуральным потрясением. О нем ведь объявили заранее. Готовились.

Ничего особенного не планировалось.

Все просто и банально.

Встречи с жителями и беседы, беседы, беседы. Местами выступления. Ну и, само собой, определенного толка культпросвет, в рамках которого шло дарение книг с дарственными подписями авторов и прочих плодов творчества.

Все за счет казны.

Так что каждая подаренная и подписанная в рамках мероприятий книга или картина оплачивалась как проданная. По прейскуранту. Посему старались, воспринимая это все в формате дополнительного источника дохода. Ну и славы. Как в здешних местах о них узнали бы? Несмотря на все усилия царевича основная культурная жизнь пока кипела в столице. Вот и организовывал он выезды.

А в планах были намечены визиты московского театра с гастролями, цирка и прочих увеселительных заведений. По определенному графику. Но это — с будущего года. Еще не успели подготовиться на местах.

Для местных жителей, которые были в изрядной степени придавлены серостью трудовых будней такие визиты воспринимались как праздник. Как что-то яркое и необычное.

И они шли.

Большим потоком шли на встречи.

Даже из удаленных населенных пунктов, кто мог, приезжал.

Алексей не выдумывал в этом плане ничего нового. Просто попытался реализовать старую, прекрасно себя зарекомендовавшую советскую практику. Не только расширяя таким образом внутренний рынок для продукции деятелей искусства, но и повышая связность державы. Все ж таки каждый уголок своей жизнью. И было очень важно как-то этих всех людей переплести в единое культурное пространство.

Небыстро.

Непросто.

Но с большими делами всегда так. Заодно можно будет набрать дополнительных материалов на персон, отсеивая слишком невменяемых. Даже жертвуя в этом плане отдельными талантами. В конце концов, стране требовались не отдельные шедевры никому не понятных и склочных творцов, а просто много крепкой, добротной книги, хороших картин, скульптур и прочих поделок. И лучшее в данном случае выступало врагом хорошего. Тем более что он отлично понимал, насколько сильно все расшатывают проблемные люди. В сущности, ведь даже один «потерявший берега» деятель искусство может легко отравить весь коллектив своими настроениями. Не говоря уже о его творчестве, которое «внезапно» могло оказаться с антироссийскими или еще какими разрушительными… хм… нотками.

Не всем такой подход приходился по душе. Но Алексею Петровичу на подобные вещи плевал. В конце концов, он свои дела старался вести честно. А тут что было? Правильно.

Казна платила.

Казна и музыку заказывала…

Впрочем, за, так сказать, «свободным творчеством» тоже шел пригляд. От греха подальше. Чтобы «наши западные партнеры» в их обыкновении не стали «финансово заинтересовывать» отдельных персон в какой-нибудь деструктивной деятельности. Миндальничать в таких делах царевич также не собирался.

В широком смысле это не было цензурой.

Никто не корпел над книгами, вычеркивая лишнее. Нет.

Просто… хм… дружеский пригляд. С вызовом на разъяснительные беседы, если где-то что-то начинало приобретать нехороший аромат. И началом разработки особо непонятливых персон. Ведь первейшее и законнейшее право любого государства — это право на защиту…

* * *

В это время в Москве Алексей сидел в своем дворце, в спальне на предпоследнем этаже, и читал книгу, развалившись в удобном кресле. Несмотря на загруженность, он старался не забывать про самообразование и читал. Хотя бы по часу-два перед сном.

Сегодня он взял «Записки о Галльской войне» на латыни, которой царевич овладел на достаточном уровне как для относительно свободного общения, так и для чтения книг, лишенных сильной витиеватости. Давно хотел именно это произведение изучить. Еще в прошлой жизни. Да только руки не доходили.

Тишина.

Покой.

Свежий ночной воздух с легкой ноткой прохлады.

Достаточно яркая электрическая лампа над плечом в полированном отражателе освещала неплохо книгу и не вынуждала ломать глаза. Их пока выпускали штучно для внутренних нужд самого Алексея и опытов. Слишком уж муторно и ресурс крошечный. Но он себе в таком удобстве не отказывал и сразу же применил, как появилась возможность…

В смежной комнате приводила себя в порядок супруга. Просторная ванная, способная вместить с десяток человек. Душевая кабина. Умывальник. Ватерклозет. Беде. Ну и какие-то шкафчики с принадлежностями, полотенцами и прочим. По тем временам может и не самый пышный санузел, но, без всякого сомнения — наиболее оснащенный в мире и комфортный.

Наконец, открылась дверь.

Алексей скосился на звук и невольно улыбнулся.

В дверном проеме стояла на… его супруга. Во всеоружии…

Волосы уложены просто и со вкусом. Немного украшений на обнаженном теле. И все. А ее пластика движений, когда она медленно пошла к нему, завораживала так, что царевич невольно сглотнул. Немедленно отложив книгу, он встал. И из его головы вылетели все пустые мысли, оставив только те, что сейчас требовались.

Он был весьма немолод душой. Но Серафима умела распалить не только тело, но и всю его сущность. Да и выглядела так, что дух захватывало, даже несмотря на двух рожденных ему детей. Особенно в таких вот приватных, интимных обстоятельствах, где молодая женщина раскрывалась по полной программе. Все-таки гаремное воспитание давало ей невероятные, просто сногсшибательные бонусы. Без которых их супружеская жизнь вряд ли наполнялась такими яркими, страстными моментами…

* * *

Небо над Парижем было свинцово-черным. Громыхала гроза. Да и лило, как из ведра.

Мужчина сидел мрачный возле камина и пил вино.

Рядом с ним на столике лежало