Марина была так увлечена своими размышлениями, что картина,которую узрела она, лишь заглянув в конюшню, сначала показалась ей картинойпорки. Она увидела женщину, стоявшую с наброшенными на голову юбками, а над нейсклонился мужчина, занося руку, словно для увесистого удара. Но вместо того,чтобы ударить, он сильно дернул женщину к себе, отчего она громко вскрикнула, апотом быстро-быстро задвигался, все плотнее вжимаясь в нее. Марина остолбенела,поняв, что видит не порку, а грубое любодейство. После нескольких стремительныхдвижений он захрипел и навалился на женщину. Та рухнула плашмя и замерла,придавленная его тяжестью. Он тоже был недвижим.

– Ужас какой… – пробормотала она. И в тишине конюшни еенегромкий голос зазвучал неожиданно громко.

Любовники подскочили, словно их огрели плетью. Мужчинаобернулся и с ухмылкой глянул на Марину. Похоже было, он ничуть не смущен, анаоборот – наслаждается происходящим. Марина вскрикнула и выскочила за дверь,сопровождаемая его негромким хохотком. Припав спиной к стенке, она отчаянноцеплялась за камни, чувствуя, что сейчас рухнет в обморок, на потеху незнакомцус ошеломляюще красивым лицом и нагловатой улыбкой. Вдруг представилось: оналишается сознания тут, под стеной, а он… выходит из конюшни, хватает безвольноетело, задирает юбки на голову и…

Дверь конюшни резко распахнулась, и Марина, взвизгнув,отпрянула, выставив ладони, готовая обороняться, готовая…

– Миледи! О, простите меня, миледи! Я не хотела! Клянусьбогом, больше никогда, никогда…

Залитое слезами, зажмуренное, пунцовое лицо оказалось передней, чьи-то руки вцепились в руки Марины. И тут она увидела знакомые черныеволосы.

– Агнесс?!

Услышав свое имя, растрепанная смуглянка открыла глаза ивоззрилась на ту, кого хватала за руки. Пальцы ее разжались так резко, словноона обожглась:

– Так это вы?! – Агнесс с явным облегчением перевела дух. –А я-то думала, пришла леди… Урсула. – Она махнула рукой и вновь направилась вконюшню.

У Марины просто-таки дух занялся от такой наглости.

– Нет, погоди! Куда ты собралась? Продолжать? А ну, пошла вдом! И если ты думаешь, что я никому не скажу о том, что видела…

Агнесс стремительно обернулась.

– Кому же вы скажете, мисс? – прошипела она, приближая своелицо к Марининому и обдавая ее горячим дыханием. – Леди Урсуле? Леди Джессике?Или, быть может, милорду? – Она злорадно хихикнула, увидев, как отпрянулаМарина. – Ну вот, я так и знала! Я с первого взгляда поняла, что вы и он…

– Да ты сдурела! – возмущенно выкрикнула Марина. – Ты толькочто… с этим кобелем, а теперь меня чернишь? С больной головы на здоровую?!

– Ого, какие слова! – усмехнулась Агнесс. – Держу пари, чтони леди Урсула, ни леди Джессика таких и слыхом не слыхали! Не зря говорят, чтоу вас там, в России, все вперемежку валяются: слуги, господа, кобели…

Бац! Голова Агнесс нелепо мотнулась, а у Марины заломилоладонь. Она даже не сразу поняла, что произошло, и, только увидев на щекеАгнесс заалевший отпечаток, поняла, что влепила ей пощечину. Но она должна,должна была как-то остановить поток ненависти, изливающейся из глаз, из устАгнесс!

А та дико взвизгнула и ринулась было на Марину, да ееперехватил выскочивший из конюшни мужчина. Рванул к себе, прижал, не даваяшевельнуться.

– Замолчи, дура! А ну, тихо! – прикрикнул он.

Но Агнесс не унималась и рвалась так, что мужчина едвасправлялся с ней, выкрикивая:

– А может быть, ты ревнуешь? Пришла сюда за тем же самым?

– Опомнись! Рехнулась? – прорычал мужчина, тряся ее что былосил. – Успокойся! Какой дьявол тебя разбирает?! Стоит узнать Сименсу, самазнаешь, что начнется!

Но Агнесс словно не слышала его.

– Не старайся! Хьюго тебя не захочет! Он не любитбесцветных. Ему нравятся яркие женщины!

Бац! Новый хлесткий звук пощечины! Но удар был хорош: глазаАгнесс блуждали, грудь резко вздымалась, рот широко открывался, словно у рыбы,вытащенной из воды.

– Бога ради, простите ее, леди, – негромко сказал мужчина. –Она обезумела!

Голос его подействовал на Марину, как выстрел.

– Нет! – истерически вскрикнула она, отскакивая. – Неприближайтесь ко мне!

Против воли ее взгляд устремился на его бедра, и Марина соблегчением перевела дух, увидав, что штаны застегнуты. Он проследил ее взгляди сказал:

– Успокойтесь, леди. Я не причиню вам вреда.

Марина воззрилась на мужчину, понемногу приходя в себя иудивляясь непринужденности, с которой говорил с ней конюх. Либо «кузину» лорданикто из слуг ни во что не ставит, либо… либо Хьюго знает о том, какоевпечатление производит на женщин. Да уж… его миндалевидные темные глаза,неожиданные при почти белых густых волосах, поражали. И какие длинные, густыересницы! Черты его лица были четки и красивы, а резко изломанные бровипридавали лицу дерзкое, властное выражение.

– Вы не должны были это видеть, – сказал Хьюго тихо, иМарина подалась вперед, чтобы расслышать. – Я хотел встретиться с вами иначе,прекрасная леди.

– Ты хотел встретиться со мной? – переспросила она, почтиробея под его пристальным взором. – Зачем?

Он отвел взгляд от ее глаз и посмотрел на губы. И они вдругпересохли, Марина лихорадочно облизнула их. Хьюго повторил движение, а потомпосмотрел на грудь, и Марина ощутила, как приподнялись ее соски.

– Мне пора идти, – пробормотала она.

– Кажется, вы хотели покататься верхом? – спросил Хьюго, и уМарины перехватило горло от рассчитанной двусмысленности его слов. – Толькоприкажите, и я покажу вам лучшего коня на свете, – вкрадчиво шепнул он, делаяшаг вперед.

Марина покачнулась… И вдруг лицо Хьюго изменилось, застыло,сделалось равнодушным. Сквозь гул крови в ушах Марина различила топот копыт.

– А вот и леди Джессика возвращается, – произнес Хьюго.

Марина со всех ног кинулась в боковую аллею, понимая, что невынесет сейчас встречи с Джессикой, ее приветливых вопросов, ее проницательноговзгляда.

Быстрый бег утомил ее, но вернул способность думать. Онакриво усмехнулась, вспомнив бесстыдную сцену, свидетельницей которой стала. Да,Хьюго красив, понятно, что женщины липнут к нему. А какова Агнесс! При мысли оней у Марины даже руки затряслись. Тварь! Что она посмела наговорить!