Короче, пора заканчивать разговор. Тэйт, как обычно медленно, начал поглаживать ее пятки. Его щекотка вдруг пробудила желание целоваться, и они еще могли успеть порадовать друг друга, пока не вернулись ее соседки, а миссис Стаут, дежурная их общежития, не велела ему убираться восвояси.

— Отлично и да, мам, — коротко ответила Кэссиди. — Послушайте, мне пора ложиться спать. Завтра утром у нас шестимильная пробежка.

Она закончила звонок, не дав даже Тэйту услышать на прощание традиционные изъявления родительской любви. Затем отложила в сторону ноутбук и набросилась на своего парня с неистовыми поцелуями, мельком подумав о том, долго ли еще им светит оставаться наедине.

Неистовое возбуждение не помешало, однако, мысленно напомнить себе, что позднее она должна напечатать заметку с комментариями о разговоре с родителями. А также не помешало предвкушать, как она заявит на занятии, что у них появился первый подозреваемый.

Личный дневник Энди Блум, школа Гленлейк

26 октября 1996 года, суббота

* * *

Энди закрыла ноутбук, допила вино и, пройдясь по кухне, вновь наполнила бокал, все еще пребывая в состоянии шока.

— Полицейское расследование…

— Они же вытащили труп из озера, — заметил Йен, потянувшись за пивом. — Чего ты ожидала?

— Не знаю, но разве наша дочь должна принимать в этом участие?

— Семинар журналистики Уэйна Келли не имеет юридического статуса.

— Дело не в этом, — бросила Энди, увидев, что вина в бутылке, несколько дней запечатанной вакуумной пробкой, осталось на донышке. Достав из винного холодильника новую бутылку шардоне, она поставила ее на барную стойку. — Мне кажется, она играет роль детектива, а не журналиста. — И начала острием штопора снимать фольгу с горлышка.

— Возьми лучше специальный нож для фольги, — посоветовал Йен.

— И так справлюсь. Неохота его искать.

— Он в ближайшем к тебе ящике.

Проигнорировав его слова, Энди, прорезая фольгу, провела острием по горлышку к красной печати, покрывавшей пробку, потом изменила направление и, обхватив бутылку рукой, продолжила движение острия вниз.

— Энди… — предостерегающе воскликнул он.

Опоздал. Она увидела, как штопор проткнул кожу между большим и указательным пальцем за секунду до того, как почувствовала боль.

— Черт! — Зажав ранку губами, Энди прошла к раковине и начала поливать ее холодной водой. — Только не надо ничего говорить.

Йен промолчал. Стараясь удержать на лице нейтральное выражение, он встал со стула, вытер бумажным полотенцем штопор, достал из ящика нож для фольги и закончил процесс, с приглушенным хлопком открыв бутылку. Заботливо налив вина, подвинул к ней бокал, пока она подсушивала ранку, зажимая ее бумажным полотенцем.

— Зачем ты вообще заговорил о том парне с татуировкой?

— А что, есть причина не упоминать о нем?

Причина была, но она не могла в ней признаться.

— Только то, что Даллас Уокер мертв и никакие гипотезы его не вернут. — Изучив состояние ранки и отбросив полотенце, Энди взяла бокал. — Если мы начнем втягивать в это дело других людей, кто знает, чем оно может закончиться…

— А что ты чувствуешь, зная, что он мертв? — спросил Йен, пристально глядя на нее.

Очередной толковый вопрос, на который она не могла ответить. Энди, естественно, не почувствовала исцеляющего облегчения. Его она достигла давно, сразу после исчезновения Далласа. Тогда оставалось несколько вопросов, но никто не искал ответы. Теперь, когда его нашли, все, казалось, захотели досконально узнать, как же это произошло на самом деле. Все, очевидно, кроме нее.

— Не важно, считала ли я Далласа гением или думала, что с его исчезновением мир стал лучше. Мы не можем поощрять поиски Кэссиди.

— Энди, убийства не случаются…

— В таких славных местах, как Гленлейк?

— Ну а что же случается в таких местах, как Гленлейк?