— Почему?

— Он начал просматривать картотеку, потом принялсявытаскивать оттуда бумаги и складывать их в кейс. Это выглядело подозрительно.Смахивало на побег кассира. Затем он открыл сейф и взял из него еще какие-тобумаги и тоже положил их в кейс. После этого он занялся книгами, делая цифровыезаписи с различных страниц, и именно то, как он это проделывал, меня инасторожило.

— Долго он был там? — спросил Мейсон.

— Когда я подошла к окну, он уже был там, и оставался всюночь напролет. Могу поручиться за это.

Я, как пластырь, была приклеена к пожарной лестнице досамого рассвета. Когда стало светать, я почувствовала себя ужасно незащищенной.Меня могли заметить как жители соседних домов, так и секретарь-казначей.Поэтому я вскарабкалась по лестнице на верхний этаж, проникла в коридор,походила по нему, стараясь согреться. Затем сложила верхнюю одежду в узел изпледа. В это время лифт начал ходить регулярно, так что меня могли обнаружить,поэтому я спустилась по лестнице на этаж, где находится кабинет Дрейка, инажала на кнопку вызова лифта. На нем я приехала на первый этаж и благополучнопокинула здание.

Дома я приняла горячую ванну, выпила немного кофе и решила,что мне следует часика два-три поспать. Обеспокоенная сознанием надвигающейсябеды, чтобы не проспать, я завела будильник на утро. Мне нужно былоприсутствовать на собрании и что-нибудь предпринять, защищая мамины интересы.

— Где вы жили раньше? — поинтересовался Мейсон.

— В Айдахо.

— И там же работали?

Она возмутилась:

— Мистер Мейсон, почему вы без конца суете нос в мою жизнь?

Адвокат усмехнулся.

— Мое лицо до сих пор горит от вашей пощечины. Это дает мненекоторое право.

Вирджиния сказала:

— Ну уж если вы так настаиваете… Я работала в Айдахо совсемнедолго. Я из тех женщин, которые любят риск и перемену обстановки. Мнеприходилось работать и на предприятиях горной промышленности, и в казино.

— В Айдахо есть казино?

— Сейчас уже нет, — уточнила она, — но несколько лет назадбыли. В горных районах в игорных домах имелись разного рода азартные игры —рулетка, игровые автоматы и многое другое. В ходе игры я способна сохранятьхладнокровие, собрана, четко оцениваю ситуацию. К тому же, я из тех, когоназывают везучими. Все признавали, что у меня цепкий глаз.

Внезапно она пересекла комнату, села на широкий подлокотниккресла, в котором сидел Мейсон, и улыбнулась ему.

— Я очень хорошо разбираюсь в людях, — промолвила онабархатным голосом. — Работа в казино научила меня этому. Я знаю, вы видителюдей насквозь. И это прекрасно, мистер Мейсон. Вы, несомненно, справедливыйчеловек. Посетители казино считают, что с девушками, работающими в подобныхзаведениях, можно вести себя свободно. Я была просто вне себя, когда кто-нибудьпозволял себе какую-либо вольность, поэтому я держалась подчеркнуто холодно, иповерьте мне, мистер Мейсон, такая работа требует особой взыскательности ксебе.

Вот почему я рассердилась, когда вы обыскивали меня. Надоотдать вам должное, во время обыска вы были весьма корректны. За это я, право,очень вам признательна.

Она улыбнулась, положила руку на его плечо и, склонившись кнему так, что ее лицо оказалось совсем рядом, сказала:

— Вы знаете…

Ее слова были прерваны повелительным стуком в дверь.

Девушка быстро вскочила с подлокотника кресла, при этомловко запахнув халат.

Удары в дверь возобновились. Вирджиния Байнам с тревогойвзглянула на Мейсона. Стук же становился все более настойчивым.

— Кто… кто там? — крикнула девушка.

— Уголовная полиция, сержант Голкомб. У меня ордер на обыск.Открывайте!

Вирджиния Байнам, побледнев, направилась к двери, повернулаключ и открыла ее.

Сержант Голкомб, толкнув плечом дверь, стремительно вошел вкомнату.

— Доброе утро, сержант, — поздоровался с ним Мейсон и,обернувшись в сторону девушки, заметил: — Думаю, мое присутствие сейчас оченькстати.

— Ошибаетесь, — заявил полицейский, — сейчас вам придетсяпокинуть комнату.

Как всегда Пол Дрейк занял свою излюбленную позу в большомкресле Мейсона.

— Я потихоньку начинаю складывать разрозненные фактывоедино. А в начале — просто хаос какой-то.

— Чем порадуешь, Пол?

— Сдается мне, этот Хекли — крепкий орешек, Перри. Похоже,полиции о нем ничего не известно. По-моему, в нем ключ к развязке всей этойистории.

— Когда наступила смерть?

— Насколько точно могут утверждать врачи при осмотре трупа,это произошло около часа назад. Они учитывают температуру тела, кроме того,принимают во внимание и другие факторы. В общем, предварительно полициясчитает, что время смерти — час ночи.

— Она действительно покинула апартаменты «Монолиз» вдевятнадцать минут одиннадцатого?

— Да… Медицина, конечно, бессильна фиксировать время смертис абсолютной точностью. Ее могли убить, как только она добралась до Океансайда,или это могло произойти час спустя.

Мейсон напомнил:

— Она наполнила бак машины бензином. Едва ли убийца,застрелив ее, потом сам залил бак. Должно быть, она сделала это сама.

Дрейк кивнул.

— Но до станции обслуживания она не доехала, и значит, бактам не заполняла.

— Ты полагаешь, она останавливалась на ранчо Хекли? —спросил Дрейк.

— Я почти не сомневаюсь.

Дрейк закурил сигарету, задумчиво проследил за движениемструи дыма, плавно поднимающейся от нее к потолку, и наконец, медленнопроизнес:

— Перри, у полиции уже есть версия убийства. — Какая?

— Они считают, что ее убили не там, где обнаружили тело.

— Да?

— Полагают, что она открыла дверцу машины и кому-топозволила сесть в нее. Он и вел машину дальше, миссис Гарвин же сидела справаот него. Затем этот некто, выбрав подходящий момент, выхватил револьвер ивыстрелил ей в висок. Убив ее, он оттолкнул тело к противоположной стенкемашины, а дальше подкатил автомобиль к месту, где и нашли тело. Там убийца, ктобы он ни был, вышел из него и положил Эзел Гарвин таким образом, что онаоказалась позади рулевого колеса, создав тем самым видимость, что она была застреленав движущейся машине.