хлопнул его по плечу, но парень надулся и до самого лагеря не проронил ни слова. В лагере он сказал Марку, что следующий раз пойдет с ним. Это было сказано таким тоном, что Марк вопросительно поглядел на меня.

— Вы повздорили?

— Нет, просто твой братец схватил руками кобру, а я отобрал ее, присвоил его добычу.

Марк крепко пожал мне руку, поманил Павлика пальцем.

— Ну вот что! Бери книжку, и покуда не выучишься определять змей, не видать их тебе.

…Павлик снова пошел со мной на охоту. Юноша стал осторожнее и, прежде чем схватить змею, кричал:

— Юрий, идите сюда! Нужна ваша консультация.

Я торопливо подходил к Павлику, «консультировал», и ободренный Павлик торжествующе бросался на желтопузика или удавчика. Постепенно Павлик привык, успокоился и вновь утратил всякую осторожность. Хохоча во все горло, он хватал удавчиков за хвост, вращал их над головой, как пращу, и выпускал. Ошеломленные змеи, отлетев на порядочное расстояние, шлепались на песок, лежали без движения. Мне приходилось резко одергивать парня.

— У них голова закружилась! — смеялся Павлик в ответ. — Укачало сердечных!

Несмотря на свою комплекцию, Павлик рысью бегал по барханам. Из-за песчаных косых гребней то и дело долетал его победный клич. Мне такая беспечность не нравилась. Со змеями, пускай даже неядовитыми, нельзя быть запанибрата. Я пытался образумить бесшабашного юнца, но куда там! Юность не любит прислушиваться к замечаниям. Покуда я раздумывал, как бы утихомирить не в меру разошедшегося Павлика, на помощь пришел случай.

В полдень, когда солнце поднялось в зенит, тени, отбрасываемые зализанными ветром гребнями барханов, стали совсем короткими и узкими. Здесь спасались от горячих лучей ящерицы и насекомые. Охота была удачной. Можно было возвращаться, но Павлику во что бы то ни стало захотелось осмотреть соседний бархан. Он залез на гребень, осыпая ручьи песка, и тут же закричал:

— Ой, какая большая!

Я взбежал на бархан и увидел здоровенного полоза.

— Будь осторожнее — полоз кусается!

— А он ядовит?

— Нет.

— Ах, нет!

Павлик ринулся на полоза сверху и хотел ухватить змею за хвост, но полоз попался не из пугливых — сам бросился на охотника. Закипела схватка, и Павлик получил урок, который запомнил надолго.

Полоз ловко проскользнул у юноши между ног. Павлик прыгнул, потерял равновесие и упал на бок, а полоз пробил зубами рубашку и больно укусил Павлика в спину. Не ожидавший нападения, новоявленный змеелов скатился с бархана и закрутился на песке, беспорядочно махая руками. Я не спешил прийти ему на помощь: пусть подерется с полозом — будет знать, как легкомысленно относиться к змеям. Между тем сражение продолжалось. Павлику удалось стряхнуть с себя змею. Полоз шлепнулся на песок и тотчас с яростью погрузил свои тонкие, как иглы, зубы в икру его ноги. Павлик схватил полоза за хвост, но положения этим не улучшил. Тогда он ухватил змею за затылок, оторвал от штанины и поднял над землей. Мне показалось, что он сейчас задушит храброго полоза. Но полоз не собирался отступать. Змея обвилась вокруг шеи Павлика, захватила его правую руку. «Злой уж» сжал кольца, и Павлику пришлось туго в полном смысле этого слова.

Я решил вмешаться — перехватил змею и стиснул ее так, что полоз тотчас же распустил кольца. Сдернув змею с Павлика, я с трудом запихнул ее в мешок. Полузадушенный полоз отчаянно сопротивлялся. Через несколько минут испуганный Павлик пришел в себя, и на его толстых щеках заиграл кирпичный румянец.

— Чуть не задушил меня этот змей, — нервно засмеялся Павлик.

— «Чуть» не считается. И знаешь что: хватит тебе ловить змей. Лучше понаблюдай их издали или помогай нам во время ловли.

Но Павлик уже окончательно оправился от потрясения и самоуверенно сказал, что змей ловить не перестанет и спорить с ним на эту тему бесполезно.

Чтобы не обострять отношения, я предложил побродить по прибрежным зарослям. Предложение было тотчас принято: Павлик воспринял его как вызов. Мы пошли дальше, хотя делать этого не следовало: солнце буквально сжигало кожу, и очень хотелось пить. Змеи в такое время суток обычно прячутся, пережидая зной. Шансы на успех были невелики. Но нам все же удалось поймать еще двух полозов и небольшую, но невероятно злую гюрзу. Гюрза таилась в густых зарослях, и настроение у нее, по-видимому, было далеко не радужным. Змея выждала, когда я приблизился, но просчиталась: бросилась на мою тень и несколько раз яростно укусила. Ошибка гюрзы спасла меня, но погубила ее. Змея оказалась в мешке. Справедливости ради нужно сказать, что она отчаянно защищалась и так рвалась из рук, что едва не сломала себе позвоночник.

Павлик наблюдал схватку издали с напряженным вниманием. После случая с коброй он стал относиться к ядовитым змеям с большим почтением.

Мы шли по тропинке сквозь прибрежные заросли. Павлик смотрел себе под ноги, боясь наступить на какую-нибудь змею. Иногда в зарослях что-то подозрительно шуршало, мелодично звенели невидимые насекомые. Внезапно послышалось громкое шипение. Павлик отпрянул, а я улыбнулся: так могла шипеть только черепаха, звук, издаваемый этим медлительным, безобидным существом, очень походит на шипение гюрзы.

— Этой «гюрзы» можно не бояться. Сейчас я тебе ее покажу.

Раздвинув заросли, я увидел крупную черепаху и, недолго думая, одним прыжком преодолел отделявшее нас расстояние и опустился на круглый панцирь. Снова послышалось шипение, и мне пришлось взлететь в воздух, извиваясь в фигурном прыжке: у самых ног моих закачалась треугольная голова гюрзы.

События развивались молниеносно, но мысль работала быстрее. Буквально в какие-то доли секунды я понял, что должен делать. Не было ни испуга, ни холодного пота. Одной ногой я наступил на панцирь черепахи, второй — отбил змею и, оттолкнувшись от панциря, упал на землю.

Когда я поднялся на ноги, змеи и след простыл, только черепаха по-прежнему лежала на песчаной полянке, спрятав голову и лапы. Я подошел ближе и по следам узнал, в чем дело.

Гюрза обвилась вокруг черепахи и мирно дремала, когда я нарушил ее сон столь необычным способом. Черепаха, чувствуя присутствие змеи, не двигалась и не беспокоила ее.

Тяжело дыша, стряхивая с себя песок, я вернулся на тропинку. Павлик иронически посмотрел на меня.

— Новый вид физкультурных упражнений?

Я промолчал. Что я мог ему сказать? Никакие слова не передадут испытанного ощущения.

ГЛАВА 8

Гюрзы

С тех пор как мы поселились на живописном берегу Мургаба, прошло две недели. Мы наловили много полозов, удавчиков, степных гадюк и прочих змей; поймали восемь кобр,