но с гюрзами нам почему-то не везло. Между тем Марку нужны были именно гюрзы. Пришлось заняться розысками.

Мы обшарили высокий берег Мургаба, залезали в расселины и катакомбы, тыкали палками в каждый куст, но поймали всего три небольших экземпляра, причем одна змея была больна и попала к нам в почти бессознательном состоянии. Через сутки Марк, проклиная неудачную охоту, снял с нее шкурку и, томясь от безделья, сделал себе из нее такой великолепный галстук, что впоследствии при виде его московские пижоны стонали от зависти. Подумать только! Галстук из смертельно ядовитой змеи. Экзотика!

Однако галстучное производство нас не прельщало, и мы совершили далекий рейд на восток. Шли, не расставаясь с компасом и картой. Сгоряча, в спешке мы поручили Ваське следить за маршрутом, но вскоре убедились, что он слишком вольно обращается со столь необходимым в походе предметом, как компас, и отказались от его услуг. Впрочем, спохватились мы слишком поздно, но зато у нас оказалось часов двенадцать «свободного» времени, в течение которых мы уносили ноги из безводной пустыни, куда нас Васька завел по свойственному ему легкомыслию.

Однажды мы встретили чабанов. Разузнав, что мы ищем, пастухи брезгливо сплюнули. Змей в округе встречали немало, попадались и гюрзы. Чабаны рассказывали, что гюрзы нередко ночью подползают к людям и кусают. Спать в степи на земле — дело рискованное. Иногда гюрзы хватают спящего за палец.

— Думают, что это мышь, — пояснил Марк. — Гюрза охотится за теплокровными животными, главным образом ночью или вечером. Кстати, гюрзы иногда способны долго преследовать добычу, хотя порой ее не видят, тем более в темноте. Однако они совершенно точно ориентируются и определяют направление не так, как один наш общий знакомый.

Васька смущенно крякнул, а Павлик спросил:

— Каким же образом они отыскивают дичь, ведь зрение у них слабое?

— Гюрза в этом отношении представляет исключительный интерес. У нее на морде есть две ямки. Некоторые змееловы полагают, что ямки воспринимают тепловые излучения. При помощи этого своеобразного радара гюрза принимает тепловые сигналы, исходящие от теплокровных животных, ползет в направлении их и в конце концов настигает жертву. Это якобы и позволяет гюрзе легко отыскивать пищу. Гюрза ловко лазает и по деревьям, забирается в птичьи гнезда, лакомится яйцами, птенцами, пожирает взрослых птиц. Часто «тепловые ямки» приводят гюрзу в норы сусликов, которыми она тоже не брезгает.

В эту ночь мы легли слать прямо на земле, под открытым небом; палатку с собой тащить не хотелось, и было так душно, что все змеи Средней Азии не заставили бы нас забраться в спальные мешки. Перед сном мы долго разговаривали. Дневное сообщение зоолога о нравах и обычаях гюрз вызвало всеобщую бессонницу. Даже сам Марк не мог заснуть и долго курил, разглядывая звездное небо. Наконец Васька не выдержал, развязал рюкзак, достал оттуда толстую длинную веревку и окружил ею наш лагерь.

— Теперь можете спать спокойно. Ни одна змея, коснувшись веревки, не перелезет через нее. Верное средство!

Павлик удивленно ахнул.

— Батюшки, как просто!

— Все гениальное просто, — ответил Васька излюбленной фразой. — Научный факт!

Мы с Марком молчали. В Средней Азии действительно кое-где применяли в качестве «змеиной ограды» веревки. Возможно, ящерицы и пугливые желтопузики, наткнувшись на неизвестный предмет, отступали, но для кобр и особенно гюрз, которые ничего не боятся, веревочный круг был понятием абстрактным.

Наутро мы снова отправились ловить змей. Вскоре Васька наткнулся на змею.

— Эй, ребята, гюрза лежит!

— Где? — встревожился Марк и, не дожидаясь ответа, крикнул: — Хватай ее скорее, чего смотришь!

Но Васька явно не торопился, не спеша полез в карман за папиросами. Мы взбежали на холм и увидели гюрзу. Змея лежала неподвижно, при нашем приближении она не шелохнулась.

— Дохлая, — сказал я, — на сей раз, парень, не удастся тебе нас разыграть.

Васька поклялся, что не шутит. Мне наскучили препирания. Я подошел к змее поближе, а Васька, обиженный несправедливым подозрением, швырнул в нее комком глины. Сделал он это просто так, как говорят юристы, «без заранее обдуманного намерения». Но этот комок сухой глины спас мне жизнь. Гюрза мгновенно развернулась и метнулась к моим ногам с открытой пастью; упала она на землю в каком-нибудь десятке сантиметров от моих сандалий и начала торопливо скручиваться в клубок, готовясь повторить прыжок. Но я уже опомнился и не стал дожидаться, покуда в ногу вопьются ядовитые зубы.

Сделав несколько яростных прыжков, змея, злобно шипя, быстро поползла по пологому склону холма.

— Вот тебе и дохлая! — торжествующе воскликнул Васька. — Видал, как прыгает?

Змея неторопливо уползала, выискивая укрытие. Мы с Марком смущенно переглянулись. Хороши охотники! Добыча удирает, а они стоят как приклеенные. Марк нерешительно проговорил:

— Пусть уползает. Она, видно, уже успела хорошо познакомиться с людьми. С ней хлопот не оберешься.

Но я был против такой пассивности. Если мы ее не изловим, гюрза может погубить не одного человека. И кроме того, гюрзы нужны Марку. Махнув зоологу рукой, я побежал за змеей.

Гюрза сразу обнаружила погоню. Она, конечно, не видела меня, но великолепно слышала. Змеи не имеют наружного уха, но ощущают малейшие колебания почвы, воспринимают тончайшие звуковые колебания, которые не в состоянии уловить человеческий слуховой аппарат.

Мы все же изловили коварную змею, но это мне дорого стоило. Гюрза, испугавшись преследования, поползла быстрее, заскользила по земле, ища укрытия. Ей повезло. Подбежав, я увидел, что на поверхности остался только хвост, головой гюрза нырнула в нору суслика. Недолго думая, я ухватил ее за хвост и дернул к себе. Гюрза очень сильная змея; почувствовав себя плененной, она яростно задергалась, и мне пришлось понемногу выпускать хвост из-за боязни, что змея переломит себе позвоночник. Норка суслика была довольно узкой, и я был далек от мысли, что змея может развернуться, подтянув голову к хвосту, и укусить меня в руку. С коброй, гибкой, как бич, я бы не рискнул проделывать такие эксперименты, но гюрза — толстая и неуклюжая, поэтому подобного подвоха с ее стороны я не опасался.

Я продолжал дергать змею за хвост. Гюрзы мгновенно приходят в бешенство, причем зачастую без видимых причин, поэтому столь невежливое обращение довело гюрзу до белого каления. Марк, наблюдавший мои манипуляции, подошел вплотную. В этот момент из норы в каком-нибудь метре от нас выскочила с разинутой пастью гюрза и рванулась ко мне. Я инстинктивно откинулся назад, едва не сшиб зоолога, но хвост из рук не выпустил. Здоровенная гюрза, высунув из норы треть жирного тела, злобно разевала пасть. Марк отшвырнул ее палкой, но гюрза, мимоходом куснув сухое дерево, вернулась