Ночь. Радио все еще работает. Ты читаешь созданные шарманкой листы. Ничего не изменилось. Всего лишь новый корпус со старым содержанием, и песня по радио как-то неназойливо вгрызается в голову:

Тебя держат в неведении.

Ты знаешь, что все они притворяются.

Тебя держат в неведении.

Ну вот, началось…

Давай, вытаскивай свои скелеты.

Пой в такт марширующим костям.

Им нужно, чтобы тебя похоронили, глубоко закопав.

Твои секреты готовы выйти наружу.

А ты к этому готов?

Я больше не хочу ни в чем разбираться.

Закончена безграмотная мольба.

Это все… оправдание.

Парень, это бесконечно…

Колесо, вращающее меня,

Никогда не остановится, никогда.

И это для меня не ново…

Ты слушаешь песню, и в какой-то момент тебе кажется, что эти же строчки написаны на созданных твоей шарманкой листах. Но это не так. Это безумие. Эта чертова машина сводит тебя с ума!

– Что ты делаешь? – спрашивает Майк, когда ты набираешь на видеофоне номер «Феликса».

Ты не отвечаешь. Закуриваешь сигарету и ждешь перед черным экраном.

– Это же не бесплатная «горячая линия»! – смеется Майк. – Знаешь, куда люди звонят обычно ночью? Верно, а еще лучше завести настоящую подружку и спать. Понимаешь? Спать! – он смолкает, потому что экран вспыхивает ярким светом.

Блондинка. Безупречная и до отвращения улыбчивая, как брюнетка, с которой ты разговаривал днем. Она смотрит на тебя большими голубыми глазами и спрашивает, чем может помочь. Ты орешь на нее, говоришь, что новая шарманка еще безумнее, чем прежняя, а она просит тебя оставаться на связи и выключает экран… Тишина.

– Похоже, тебе снова пора в «Ексодус», – говорит Майк и тяжело вздыхает.

Экран снова вспыхивает. Блондинка извиняется за то, что заставила ждать, и говорит, что завтра к тебе лично приедут сотрудники «Феликса» и все проверят на месте. Но когда наступает утро и ты открываешь дверь, на пороге стоят правительственные агенты и говорят, что ты должен проследовать с ними.

– Вот тебе и еще один шаг по мосту Чинват, – говорит Майк. – Еще один шаг.

Закон – нечто духовное, я же – смертный. Я был продан в рабство греху. Я не ведаю, что делаю, вернее, я делаю то, что сам же ненавижу. И если я творю то, чего сам не желаю, то значит, я согласен с законом о том, что он добр. Но на самом деле не я все это делаю, а грех, живущий во мне. Да, я знаю, что добро не живет во мне, в моей грешной природе. Желание совершать праведные поступки всегда со мной, но я не совершаю эти поступки. Ибо не творю я добро, как мне бы хотелось, но вместо того я творю то самое зло, которое не хочу совершать.

Послание к римлянам 14–19

* * *

Агент Хэнзард показывает тебе фотографию азиатки и говорит, что ее зовут Миранда Чжунг.

– Так значит, она существует? – спрашиваешь ты.

– Что значит, существует? – спрашивает агент.

Ты пожимаешь плечами и говоришь, что, когда встречался с азиаткой в квартире Шмидта, она дала тебе свою визитку, но, когда ты позвонил по указанному номеру, мужчина ответил, что не знает никаких азиаток.

– Как выглядел этот мужчина? – спрашивает агент.

– Не помню, – говоришь ты.

– Что вы делали в квартире Шмидта?

– Искал Диану. Это копир, который принадлежит моей сестре…

– Мы знаем, кто такая Диана.

– Вот как?

– Вы знали, что Шмидт в розыске?

– Нет.

– Вы знали, что Миранда Чжунг в розыске?

– Нет.

– Как вы познакомились со Шмидтом?

– Он приехал ко мне.

– Почему?

– Потому что его шарманка начала писать обо мне.

– Почему?

– Не знаю, я не создавал этих машин.

– Ваша шарманка принадлежала вашей матери и досталась вам после ее смерти, когда вы вернулись с фронта?

– Да.

– Почему вы записались добровольцем, прибавив себе лишний год?

– Тогда это мало кого волновало.

– Что вы хотели доказать этим поступком?

– Ничего.

– Вам нравилось убивать?

– Лишь тех, кто по другую сторону.

– У вас есть награды?

– Я никогда не хотел быть героем.

– Почему по окончании войны вы не остались в армии?

– Потому что война закончилась.

– Значит, вы служили лишь потому, что была война?

– Да.

– Что вы можете сказать об офицерах?

– Ничего.

– Ничего хорошего или ничего плохого?

– Просто ничего.

– Вы поддерживаете отношения с сослуживцами?

– Они все погибли.

– Вы обвиняете себя в их смерти?

– Нет.

– Они могли бы обвинить в своей смерти вас?

– Это война.

– Вас никогда не посещали мысли о суициде?

– Нет.

– Почему же тогда вы посещаете психоаналитика?

– Потому что это оплачивает правительство.

– Вы когда-нибудь употребляли наркотики?

– Да.

– Вы считаете себя наркоманом?

– Нет.

– Вы считаете, что легализация наркотиков – это плохо?

– Нет.

– Вы обвиняете правительство в том, что во время войны вас заставляли принимать психотропные препараты?

– Нет.

– Как вы думаете, почему Миранда Чжунг выбрала вас главным персонажем в своей статье о молодых солдатах, вернувшихся с войны?

– Потому что у меня есть шарманка.

– Это ваше мнение?

– Нет, это она сама мне сказала.

– В квартире Шмидта?

– Да.

– Шмидт может это подтвердить?

– Его не было дома.

– Тогда как вы смогли войти?

– Дверь была открыта.

– Вы знаете, где сейчас находится Шмидт?

– Нет.

– Вы знаете, где сейчас находится Миранда Чжунг?

– Нет.

– Какие чувства вызвала у вас эта женщина?

– Никаких.

– Но ведь она азиатка.

– Война закончилась.