— Гхм… Ты не забыл, с кем говоришь?

Оборотень окинул искалеченную фигуру взглядом исподлобья, ехидно оскалился:

— С бродягой. А что, не так? Статусы ты оставил, когда сделал первый шаг, магом тебя не назвать. Не знаю, какой фокус ты провернул, чтобы вызвать ипостась исполина, но магии в тебе почти нет. Так что ты теперь обычный бродяга. И рисковый авантюрист. Почти как мы, промышляющие контрабандой аж в трех соперничающих друг с другом государствах.

— Уел, — расхохотался бывший повелитель Тьмы. — Хорошо, у тебя есть пара минут, говори.

«И что он сделает через пару минут?» — заинтересованно блеснули волчьи глаза, но их обладатель не стал рисковать и медлить.

— Так вот, стая поручила мне передать тебе слово до того, как ты ступишь на территорию драконов Смерти… Но сначала вопрос. Мы догадываемся, что ты задумал и почему, — желтый глаз покосился на пальцы Сатарфа, носившие следы пыток. — И у нас, представь, сохранились смутные легенды о существах, исполняющих последние желания. То есть предсмертные. Ты задумал умереть в обмен на месть, так ведь? Вряд ли даже на крылья меняешься, что бы ты царице ни говорил. Не дурак же ты, помереть даром, зато красивым и крылатым.

— Подслушивали, — сощурился синий глаз.

— На страже стояли. Ну, острый у нас слух, что поделаешь, профессия такая, что поневоле приходится чуйку точить… Крылья — лишь красивая отговорка. То, что надо для влюбленной и когда-то крылатой женщины.

Демон дернулся, но передумал возражать, лишь жестом велел продолжать. Волкодлак отступил еще на шаг: ноздри полузверя прекрасно уловили запах зарождающегося гнева. И все-таки продолжил:

— Да и пожалуйста, помирай на здоровье, мы будем только рады, если б не тот печальный факт, что вместе с тобой умрет и наша царица. Или ты забыл, что теперь она связана с твоей жизнью словом и магией сельо? И если у тебя еще есть мифический шанс одолеть смерть и вернуться, то она-то умрет окончательно. Насовсем. Ты уверен, что сделал лучший выбор между жаждой мести и любимой женщиной?

К концу речи оборотень, пятившийся под тяжелым, немигающим взглядом Сатарфа, оступился и плюхнулся с обрыва в реку. Вовремя. Демон, яростно взревевший было что-то вроде: «Да как ты смеешь, блохастый пес?» — поперхнулся, и его кулак, целившийся в морду мохнатого негодяя, пропорол воздух. Драки не случилось, но и разговор не удался. Никудышные из волков дипломаты.

Ворчун отгреб от берега подальше и выбрался, основательно встряхнувшись. Вздохнул, увидев лишь спину Сатарфа, стремительно удалявшегося в сторону гор. И рванул следом.

— Сын Тьмы, не злись! — догнал и потрусил в десятке шагов позади. — Прости, был не прав, не наше дело. Просто жалко нам ее… Молчу, молчу! — он увернулся от брошенного сгустка мрака. — Я скоро отстану. Не в горы же за тобой тащиться, что я там не видел… Даже просьбу твою выполню и передам слово в слово, что ты там говорил о наживке. Но вопрос у меня есть. Ответишь?

Демон остановился, глянул вполоборота.

— Ну?

— У тебя ведь есть крылья в боевом теле. Аж целых четыре! Почему ты не поделишь их между своими ипостасями? И к драконам идти не пришлось бы… А?

Сатарф поморщился, но ответил:

— Вот ведь настырный… Крылья мои ему покоя не дают… Если б мог, давно бы перераспределил энергетические потоки, но тот, кто меня захватил, ударив в спину бесчестным оружием, сломал не только видимое волчьему глазу, но и разорвал магические структуры. У меня нет связи с боевой ипостасью, волчара.

— Но как же… Я же видел!

— Обман зрения, — дернул плечом демон и устремился вперед.

— Но ведь вампирская Тень тоже видела, даже трепетала!

— Очень качественный обман зрения.

— А неупокоенные, из которых напрочь дух вышибло? Ты их тоже обманом расшвырял?

Демон опять остановился. Сверкнула в ночной темноте яркая звезда синего глаза.

— Что бы ты ни видел, Ворчун, забудь. Пока на своей шкуре не испытал силу того… хм… обмана.

— Забыл, — полузверь тоже умел быть покладистым.

— А теперь брысь. От твоей скорости зависит жизнь дочери твоей госпожи.

«Ага, щаз-з-з», — фыркнул оборотень, но покорно потрусил в противоположную сторону, решив придерживаться той же тактики, что и прежде: идти позади и не высовываться. Расприказывались тут всякие бывшие темные властелины. О дочери Эльда волкам ничего не говорила. Своих волчат она и сама защитит, да и стая вся с ней. А он кровную клятву дал царице и не отступит. Да и просьбу демонскую передать не проблема.

И абсолютную тишину ночи прорезал протяжный волчий вой. Где-то далеко ответил еще один волк, и еще. Эхо прокатилось далеко за пределы Тархареша, до самой столицы Серых холмов.

* * *

Сатарф проводил оборотня долгим взглядом, поморщился, услышав волчьи песни — совсем обнаглели, еще бы на ухо заголосили! Немудрено, что после такого оглушительного концерта, как демон ни прислушивался, звуков преследования не засек. Неужели Ворчун действительно отправился восвояси? Можно было б у Теней спросить, но тревожить их по таким пустякам — себя не уважать.

И путешественник быстрым шагом отправился к цели. Недолго осталось. Жаль, что пришлось прибегнуть к последнему резерву — вызвать истинную тень. Очень жаль. Не навредило бы. Драконыш Шурш предупреждал.

Он улыбнулся: даже Граэт решил, что видит перед собой боевую ипостась бывшего владыки. И вампир рассудил, что видимое глазу тело бессильного, магически истощенного калеки — всего лишь искусная иллюзия, к которой зачем-то прибегнул повелитель в отставке. Для испытания подданных, не иначе. Вот Граэт и поспешил выслужиться.

Ведь что такое боевая ипостась? Это всего лишь магия. Чистая магия и агрессия, выбирающая для себя наиболее удобную форму. Нет магии, нет и волшебной формы. Нет агрессии, нет и боевой ипостаси.

А Истинная тень — это дарованное Тьмой отражение сущности демона Сатарфа. И пусть в тот миг, когда два кинжала Ошсах вонзились в его спину, была прервана его связь и с Тьмой, и с магией, и с Истинной тенью. Но сущность-то не изменишь и не подменишь, она не зависит от состояния тела. Более того, она вполне может действовать самостоятельно на иных пластах бытия. Именно истинная тень, стремясь воссоединиться с телом, и спасла его из плена. Не ожидал его убийца такого поворота, иначе цепи надел бы покрепче на бессознательную жертву.

Истинная тень владык Темного Трона бессмертна, как бессмертна Госпожа Тьма.

На то и расчет.

Эльда не умрет.

Но если драконы Смерти поймут, что их, непревзойденных мастеров иллюзий, пытается обвести вокруг когтя какой-то демон, у Сатарфа могут появиться проблемы.

На первом этаже уже заступила на свой пост наша кастелянша — ведьма Кикируся, строгая и недовольная. Она сидела на стульчике у двери и вязала бесконечный шарф, строго поглядывая на нас из-под шляпки. Кончик шарфа был засунут в карман передника. Из второго кармана тянулась нить. И мне казалось, что начало вязанья где-то там распускается и сматывается обратно в клубочек. Ни разу еще не видела, чтобы Кикируся закончила какую-то вещь.