ответил Зайлен, чьи ботинки, ставшие красно-розовыми, мокро чавкали по полу, на вид выложенному бесценным баффианским мрамором. – Это мой небоскреб.

Силь вновь оглянулась по сторонам, глядя на здание новыми глазами. Фойе почти вдвое превосходило размерами «Зигзаг» и полнилось десятками произведений искусства. По крайней мере, Силь приняла их за таковые. Как иначе охарактеризовать закрученные растения и разноцветные бесформенные камни, украшавшие вестибюль?

– Две тысячи этажей, – сказала Силь, когда они подошли к лифту и ее взгляд скользнул по цифрам. – Как один человек может жить на двух тысячах разных этажей?

– Я и не живу, только на десяти верхних. И формально в этом здании две тысячи сто двадцать пять этажей, но больше сотни из них находятся ниже первого. Для аэрокаров. – Его губы весело изогнулись. – Не все из них мои, разумеется. Те этажи, которые я не занимаю, я сдаю в аренду. А это просто мой частный вход, – произнес он, указав на грандиозное фойе, которое осталось позади.

Восторг Силь угас, сменившись недоумением. Такой уровень богатства просто не укладывался у нее в голове. Вместо того чтобы успокоиться и не думать, что живет за счет Зайлена Грэфа, она лишь почувствовала себя глупо. Ей казалось, что она затеяла какую-то грандиозную аферу, но ведь обладатель такого состояния мог запросто потратить пару сот кредитов, даже глазом не моргнув.

– Не понимаю. Как вы можете владеть целым небоскребом? Да еще и с частной армией? Сколько вам лет, двадцать? Двадцать один?

– Вообще-то двадцать два, и да, ваши сомнения объяснимы. Небоскреб подарила мне на восемнадцатилетие бабушка, когда я занял свое место в семейном деле, с условием, что я сделаю этот дом не просто самоокупаемым, но и прибыльным. – Меланхоличное выражение стерло улыбку на лице Зайлена, и он задумчиво поджал полные губы. – На это ушло два года, но я справился. И после этого здание стало по-настоящему моим. Матриарх сурова, но справедлива. Вы ей понравитесь.

– Потому что сумела в первый же день разгромить отельный номер?

Зайлен рассмеялся. У этого человека было странное чувство юмора.

– Нет, потому что вы умеете выживать. Бабушка часто рассказывает истории о ранних днях, о том, как Грэфы перешли от грязного бизнеса гиперпространственной разведки к грузоперевозкам. Она уважает отвагу и решимость, которых вам не занимать, Сильвестри Ярроу.

Девушка не ответила. К счастью, именно в этот момент лифт возвестил о своем прибытии, издав умиротворяющий звон, который разнесся по всему вестибюлю. Зайлен и Силь вошли в кабину, но Баша осталась снаружи. Силь было немного жаль, что гигоранка их покинула. Ей нравился сдержанный юмор Баши, хотя действительно ли та была веселой особой или просто вокализатор скрадывал эмоции, сказать было невозможно.

Она решила, что комплименты Зайлена Грэфа ей не нравятся. И сам он со своим снисходительным отношением ей тоже не особо нравился. Ну и что с того, что он получил объект элитной недвижимости и сделал его прибыльным? Тю, так он и родился в роскоши. А она родилась в нищете и все это время старалась как-то выжить на задворках Галактики. Росла на корабле, перебивалась с хлеба на воду от заказа к заказу, порой дралась за свою жизнь с пиратами и прочим отребьем. Ей никогда не бывало легко. А после смерти матери стало еще труднее. Последние несколько месяцев она копила крохи, строила планы, торговалась и вообще делала все, чтобы остаться на плаву, но в конечном итоге напрасно. Одна случайная атака лишила ее всего.

Жизнь в Галактике никогда не отличалась особой справедливостью, но почему-то, стоя рядом с Зайленом Грэфом и вдыхая аромат его абсурдно дорогого одеколона, Силь ощутила этот факт еще более остро. И это ее разозлило. Ярость – куда лучшее чувство, чем отчаяние, и она ухватилась за него изо всех сил.

К тому же так будет намного легче выудить у этого типа еще какое-то количество кредитов, не обременяя себя угрызениями совести.

Двери лифта открылись: подъем был таким плавным, что Силь даже не заметила движения. Зайлен, хлюпая, вышел из лифта – его мокрые ботинки, похоже, с каждым новым шагом разваливались все больше; кто в здравом уме станет покупать такую хлипкую обувь? – и широким взмахом руки обвел фойе и гостиную.

– Я пойду переоденусь, – с кривой ухмылочкой заявил он, не замечая раздражения и дискомфорта Силь. – Чувствуйте себя как дома. Только постарайтесь ничего не поджечь. – Он подмигнул, улыбаясь собственной шутке, и размашисто зашагал по коридору.

Силь переключила внимание на комнату, которая простиралась перед ней. Как и номер в отеле, она была обставлена в стиле декаданс, что проявлялось в изысканности и уникальности каждого предмета. Вот журнальный столик, вырезанный из полосатой древесины какого-то необычного черно-белого дерева; а вот ковер, сотканный целиком из герлианского меха, – целое состояние, небрежно брошенное на пол. Будь она хоть немного пронырливей – сунула бы в карман кой-какие безделушки, разбросанные по комнате, и рванула бы прямиком в ближайший комиссионный магазин. За украшения одной этой комнаты легко можно было купить целый флот.

Вместо этого Силь плюхнулась на какое-то кресло странной формы и вздохнула, утонув в теплом материале. Что ж, видимо, она обречена оставаться взвинченной и обозленной в присутствии этой красивой загадки – Зайлена Грэфа. Да, он ей не нравится, но если Силь ему поможет – как знать, вдруг получится уломать проспонсировать ее, подарить корабль или еще что-то в таком духе. Не обязательно любить его самого, достаточно любить его деньги.

Зайлен воплощал собой наилучшую возможность сделать так, чтобы поездка на Корусант не обернулась лишь колоссальной тратой времени.

– Вы ведь знаете, что это не кресло, правда? – спросил Зайлен, входя в комнату. Прежний кремово-красный наряд он сменил на простые брюки и рубашку – что-то подобное мог бы носить, например, механик. Именно такую одежду, нормальную и неприметную, обычно встречаешь в космодоках. Силь решила, что этот скромный внешний вид ей нравится больше, чем любой из его модных костюмов, но потом подумала: а не переоделся ли он просто для того, чтобы ей было комфортнее? От этой мысли она опять разозлилась. Она не любила, когда ею пытались манипулировать. Особенно всякие красавчики.

– Если это не кресло, то что же? – спросила девушка, поднимаясь на ноги.

– Это Плинка, моя гранд-телджианская снежная собака. Ничего, она не возражает.

На глазах у испуганной девушки существо встало и встряхнулось.

– Я уселась на вашу собаку.

Животное было огромным, с шестью короткими ногами и широкой, разинутой в ухмылке пастью. Две пары глаз, моргая, уставились на девушку, и прежде чем она успела отразить атаку,