- Я долго искал Диану Шах. Найдя тебя, я должен был убедиться, что ты и есть та самая Диана – дочь Анархиста и жена Эмина. Я знал, что маму Анны звали Мариной, и твоя бабушка лишь подтвердила мои догадки.

- Значит, ты искал меня, - задумчиво шепнула я, - и как хорошо ты знал мою маму? Что вас связывало?

Мужчина неожиданно улыбнулся, и глубокие морщины на его лице на миг разгладились.

- Очень хорошо знал, Диана. По молодости.

Дамир замолк, думая о своем – о нежном, о любимом в прошлом.

- После того, как Анна забрала документы из университета и переехала к Анархисту, она не сразу почувствовала боль от пощечин и прочего, чем баловался тиран. Мы познакомились чуть позже, когда в ее глазах уже появился отчетливый страх к ублюдку.

Я зажмурилась.

И вспомнила тот день, когда Дамир впервые приехал к нам домой. Мамы тогда не было дома – она находилась у дяди Бори и поэтому не застала Дамира. Интересно, как она отреагирует на Алиева завтра? Вспомнит ли?

Какой будет ее реакция?

- Тогда я и попытался спасти твою маму. Увезти, спрятать, оберегать ее. И не только ее, но и мальчика. Эмина.

- И что дальше? – с придыханием спросила я.

- Дальше все закрутилось сильно, Диана. Как итог: слишком многое вскрылось, - Дамир поджал губы, - и я выпал из мира на долгих двадцать лет, десять из которых заняла реабилитация.

- Что? – не поняла я, - о чем ты говоришь, Дамир?

- Узнав, что я пошел против него, Анархист сделал из меня овоща, Диана. Фактически инвалидом. Он прятал меня под землей - и жить не давал, и умереть не позволял.

Я похолодела. А руки Дамира стали жесткими, как и выражение его лица.

- У меня не было шансов выбраться.

Дамиру вдруг стало тяжело говорить. Он глотал буквы и тяжело дышал, а через несколько секунд обнажил запястья на руках и ногах.

Я зажмурилась, отчаянно качая головой.

Этого не может быть.

Господи.

- Надеюсь, за все свои деяния Анархист сейчас горит в аду.

Дамир произнес это с такой злостью, что у меня не осталось сомнений: у него есть личные счеты с умершим.

В следующий миг Дамир распахнул рубашку, оголяя грудь. Я отшатнулась, привстав на кровати: вместо груди передо мной было узорчатое полотно. Одни шрамы. Страшные шрамы, парализующие своим видом. Ни живого места. Сплошное израненное тело.

Горечь и боль в одном флаконе.

- Я был привязан как скот. За то, что хотел вернуть свою… - Дамир не договорил, яростно кусая губы.

Он встретил мой взгляд, в нем – шок и боль.

- Извини, Диана. Это уже слишком. Я не хотел пугать тебе перед сном.

Дамир поднялся с постели, на ходу застегивая рубашку, и вышел в коридор.

Рубашка дорогая. А цена этой рубашки нарисована прямо под ней – на груди. Цена этого поезда нарисована. Цена охраны и мер безопасности. Дамир боится: за двадцать лет он научился это делать – бояться. Но он не отказался от меня, он снова пошел наперекор - только теперь приемному сыну Анархиста.

Его любовь ко мне очевидна. Она выше страха, который Анархист породил в нем за годы заточения. Дамир возродился из пепла, воскрес, но не ушел во тьму, а нашел меня. Он оберегает меня от Эмина, как в свое время пытался уберечь Анну от Анархиста.

Дамир - Бессмертный.

В моих глазах менялись картины – одна за другой. Запястья с толстым белом шрамом. Это следствие прикованных рук и ног. В свое время эта кожа были перетерта до крови. Я тяжело сглотнула: Анархист не мертв – он жив в нашей памяти, он втерся под кожу навечно.

Я отыскала Дамира в переговорной. Он сидел на кресле и пил воду, смотря ровно перед собой. Я присела рядом.

- Дамир Бессмертный, - сказала я зачем-то, и тут же пожалела.

Мужчина улыбнулся, а я в ответ погладила его запястья – там, под рубашкой, были ужасные следы пыток.

Все пострадали от рук Анархиста.

Но больше всего от зверя досталось Алиеву. Израненное тело - тому подтверждение.

- Я только одного не понимаю, Дамир, - я нахмурилась, - за что же Эмин так сильно ненавидит тебя? Почему отказался от твоей поддержки, когда Анархиста не стало? Я помню, это было ужасное время: на нас давили со всех сторон, Эмину любая помощь была чрезвычайно важна. 

- Ты уверена, что хочешь знать это, Диана? – горько усмехнулся Дамир.

- Хочу. Скажи мне, Дамир, - попросила я.

Мужчина протянул руку, заставив меня вложить в нее свою. У Алиева была грубая ладонь, чуть шероховатая, но такая же смуглая. Как у Эмина.

Его глаза, пережившие ужас, скользнули по моему телу выше, находя мои глаза. Голубые.

- Анна была очень красивой женщиной. Как и ты.

Дамир повторялся, будто помешанный на Анне. Не сейчас - когда-то, но от дурного предчувствия меня пробрала дрожь. Я хотела одернуть руку, но Дамир не позволил.

- Причем здесь ты, Дамир?

- Ты знаешь историю о том, как твоя мама сбежала от Анархиста в постель к другому мужчине. В надежде, что он поможет ей. Эмин рассказывал тебе, я уверен.

- Да… говорил. Его звали Игроком.

Мой язык начал заплетаться, а в глазах темнеть.

Это слишком жестоко, чтобы быть правдой.

- Верно, моя девочка. Игрок развлекся с Анной, а после – бросил ее. Говорят, за секс с женщиной Анархиста Игрок по сей день числится мертвым.

Язык прилип к небу от нереальности происходящего.

Я подергала онемевшими пальцами на руке, но они были крепко сжаты рукой Дамира.

- Да, Диана. Я - и есть Игрок. И я выжил.

Я замолчала. Правда, ненадолго.

- Нет, - я нервно усмехнулась, - нет. Этого не может быть. В конце концов, у Анархиста не бывало осечек.

- Я его первая осечка, как ты говоришь, - печально усмехнулся Дамир.

Я одернула руку. И от Дамира отшатнулась.

- Вы спали с моей мамой?

- Твоя мама - это та самая причина, по которой Эмин ненавидит меня.

- Но Эмин сказал, что Игрок мертв, - вспомнила я.

- Он сказал это для того, чтобы ты не искала связей, которые могут рассказать тебе о прошлом, - пояснил Дамир, - меньше знаешь, крепче спишь. Все годы в заточении я ничего не знал о жизни Анны. Я не знал, что она сумела сбежать, выяснил это чуть позже. Оказывается, твоя мама много лет жила на свободе, смогла полюбить обычного мужчину и воспитала такую прекрасную дочь.

Чуть помедлив, Дамир поднялся следом за мной. Поезд иногда сильно покачивало, я отступила к стене.