– Неужели Анна Петровна так мать боится? Ведь взрослая уже, – подала голос Люся.

– Боится. Говорит: «Если мама что узнает, у нее инсульт случится. Никак нельзя маменьку волновать!» А мне так кажется, вовсе не инсульта она страшится. Я знаю мать-то Анькину. Она такая… она меня раза в два здоровше будет. Ручищи – во! Мускулы, как гири! И характер боевой, не приведи господи! Не баба, а чистый Тайсон. Аньку она всегда в кулаке держала, даже когда та замуж вышла. Сначала Анна еще надеялась, что муж ейный, Славик, заступится за нее, но потом Вера Аркадьевна и Славика собственной рученькой приложила. Так что Анька матушку старается не злить, хоть якобы за ее здоровье тревожится. Мы тут как-то с одноклассниками в школе собирались, так про Аньку даже шутки ходят.

– Ну что уж, никак нельзя противиться, что ли? – спросила Вася.

– Эмилька предложила – тебе, мол, Анечка, надо матушку в дом престарелых сдать. Так Анька даже побелела вся – испугалась, вдруг до матушки дойдет.

– Эмилька? – насторожилась Люся. – Это что за Эмилька такая?

– Да никакая она не такая! Не такая вовсе даже! – неизвестно отчего обозлилась Сонина тетушка. – Это подружка Анькина! Анька-то раньше со мной все водилась, а потом, когда я ей от ворот поворот показала, она к Эмильке перекинулась, язви ее в душу… Конечно, теперь обе богачки! Эмилька-то не помнит небось, как с нами вместе училась. А ведь вечно голодранкой бегала! Украдет у кого-нибудь варежки красивые да хвастается: «Мне папа из-за границы прислал!» А отца у нее сроду и не было никогда. Все важничала перед нами…

– А отчего же вы с Анной рассорились, если не секрет? – настойчиво продолжала спрашивать Люся.

– Да уж какой секрет! – пропыхтела хозяйка кабинета.

Даму мучила жара, и она прильнула накрашенными губами к графину. Потом подошла к окну и принялась обмахиваться шторой. В кабинете все бумаги немедленно поднялись к потолку, но на такую мелочь руководящая мадам даже не обратила внимания.

– Какой же секрет! – заговорила она снова. – Парня она у меня увела, вот что! Я ведь какая в молодости-то была – маленькая, былиночка прямо, красу имела неординарную… И парня любила. Все как у людей. А Анька как начала перед парнем-то моим юбками вертеть, он и спятил – стал за ней хвостом таскаться. Разве ж мог он меня по-настоящему разглядеть, я-то не шибко в глаза лезла… И ведь что обидно – сама за него так и не вышла, а увела своего Антонова из семьи.

– А Антонов, он кто?

– Антонов – мужик ейный. Говорят, замудреный больно, все с наукой что-то вытворяет. Разве ж Анька такого пропустит! Потому я на нее и получилась обиженная. Правда, потом снова помирилась – пришлось гордость в карман упрятать, ведь надеялась, что откроет она все-таки гостиницу с девчонками. А она не открыла, и я опять с ней рассорилась.

– А с Эмилией они дружили? – спросила Василиса.

– Чего ж дружили? Они и сейчас дружат. К друг дружке в гости ездят.

Тут Василиса мигом сообразила – они с Люсей вовсю ведут дело, а адреса потерпевшей до сих пор не знают. Хорошо бы эта гневная особа подсказала им адресок…

– Я знаю, Анна Петровна же, кажется, возле речного вокзала проживает, да? – ляпнула она первое, что пришло на ум.

– Ничего не да! Она живет в стеклянном доме на Маркса, а Эмилька тоже где-то рядом. Я у них в гостях не сиживала, не приглашают. Чего им я! Они же только по «Футлярам» рассиживают! Обе такие… Фу-ты ну-ты! Что Анька, что Эмилька: «Ах, мой Роман Анатольевич! Ах, у него в фирме! Ах, он в тире деньги транжирит! Ах, он пошел на работу не в новой рубашке!» Выставляет своего Ромку чуть не дипломатом, а никогда не скажет, чем его фирма занимается! – плевалась желчью раскрасневшаяся Фая.

Люся никогда не любила нападки на состоятельных людей.

– За нее ведь можно порадоваться, ее муж добился всего своим умом, – осадила она хозяйку кабинета.

– Да каким там умом! У него на что ума и хватило, так только на то, чтобы в свое время скупить все сортиры в центре города. Понаделал из них платных туалетов, и ну богатеть… Скажете тоже, умом!

– Ну, знаете, на это тоже ум требуется.

– Та-а-ак, гражданочки! – зарычала собеседница. – Вы зачем ко мне приперлись? У вас крыша течет? Или начислили что неверно? А нет, так шуруйте отседова! У меня каждая минута, как в Интернете, на вес золота. Топайте, не мешайте работать!

Подруги поспешили на выход.

– Ну, и чего ты встряла со своими замечаниями? Кто тебя просил? – нудила Василиса всю дорогу. – Тетка только разговорилась…

– Она и так сказала все, что нужно. Уже лишнее пошла плести, – насупилась Люся.

– Чего лишнее? Ничего лишнего в нашей работе быть не может. И что мы из разговора уяснили? Что про эту Анну узнали?

– А то и узнали! Во-первых, теперь знаем, что Анна в стекляшке на Маркса живет, а их всего две. У старушек спросим, где недавно женщину хоронили, вот тебе и адрес. А во-вторых, узнали, что была у нее подруга – Эмилька какая-то.

Василиса презрительно скривила губы.

– Эта Эмилька небось дама состоятельная, а мы даже ее отчества не знаем, не говоря уж о фамилии! И как мы ее искать будем? По футлярам рыться?

Люся, в свою очередь, взглянула на подругу с превосходством:

– «Футляр» – это самый дорогой ресторан в нашем городе… Вася, а это ведь идея! Нам срочно нужно в ресторан!

– Ага! В самый дорогой, да? А кто спонсор, хотелось бы знать?

– Поедем, вон наш автобус, – дернулась Люся к остановке и уже на бегу пояснила: – А деньги найдем.

– Понятно – на ресторан «найдем», а мне на новые колготки… – запыхтела Василиса. Однако быстро примолкла: в принципе, против посещения ресторации она не возражала.

Дома Василиса старалась Люсю не тревожить – та решала нелегкую задачу: где и сколько занять денег на «Футляр». Быть может, она бы до чего-нибудь и додумалась, если бы не звонок в дверь.

На пороге счастливо улыбался Таракашин Виктор Борисович с букетиком выцветших пластмассовых тюльпанов.

– Это кому вы такую погребальную красоту приволокли? – брезгливо ткнула пальцем в твердые лепестки Василиса. – Никак на кладбище генеральную уборку делали?

– Ах, не трогайте руками икебану! Это не вам, а Люсе, – отмахнулся от нее Таракашин и прошипел: – Я вам никогда не говорил, что вы на картофель похожи?

– На кокос, тундра! – фыркнула Василиса Олеговна. Вообще она могла много чего ему сказать, но сейчас поправила прическу и сладко запела: – Люсильда, не буду мешать вашему счастью. Этот обделенный наследник на меня неадекватно реагирует! Он строит мне глазки, пакостник! Кстати, Люсенька, не забудь цветочки в водичку поставить.

Люсенька с досадой рухнула на диван. Таракашин сначала занялся носками, не выпуская букета из рук, потом покосился на кота, уселся подле своей дамы и начал изо всех сил стараться по-собачьи заглянуть ей в глаза.