Времени было предостаточно, хотелось возразить Панову своей жене. Но он трусливо промолчал. Если он скажет это, ему непременно придется рассказать ей обо всем остальном. Обо всем! А это могло просто убить их отношения.

Не время еще, подумал он, и промолчал.

Сколько раз потом он вспоминал эту ночь, сколько раз ругал себя за малодушие, заставившее его промолчать. Все боялся, идиот, спугнуть то доверие, что между ними вдруг появилось. Боялся разрушить ту нежность, которую Полина начала робко проявлять. Радовался тому худому миру, воцарившемуся в их доме, который много лучше был той доброй вежливости, что исходила от его жены. А надо было, надо было рассказать ей все, как оно случилось на самом деле. Ведь было-то все до нее. Много раньше случилась в его жизни та роковая женщина, что продолжала губить его даже после своей смерти…

Панов не нашел адреса Степаныча в договоре подряда. Перерыл все документы, поднял на уши весь отдел кадров. Не было домашнего адреса и телефона, хоть убей. Стало быть, надлежало ему после работы ехать в строительную фирму «Вектор» и уже там узнавать. До конца рабочего дня оставалось часа три, директив, спущенных ему Хаустовым, хоть отбавляй, так что удрать чуть раньше без подробных объяснений никак не удастся. Надо было ждать, а терпения не было.

Он метался по боксам огромного ангара, орал на кого-то, матерился без особой на то нужды, и все гнал и гнал временной затор, которым вдруг начали страдать его наручные часы. Еле дождался конца рабочего дня, измучившись от ожидания. Одно утешало: успел созвониться с коммерческим директором «Вектора», и тот обещал его снабдить адресом. Личной встречи со Степанычем гарантировать не мог, поскольку тот рассчитался год назад и теперь, по слухам, выращивал огурцы на дачных грядках.

— Алло, Антон?

Звонок Полины Ивановны — тетки его жены, застал его, мало сказать, врасплох, он его просто обескуражил. С тех пор, как они поскандалили при последней встрече, когда Антон неосторожно накричал на нее, пригрозив убить, если та еще хоть раз заикнется о разводе, они не общались. Он не звонил, она тоже. Он не приезжал, она к встречам тоже не стремилась. А тут вдруг…

— Да, Полина Ивановна, слушаю вас, — стараясь быть вежливым, откликнулся Панов.

— Мне нужно срочно, чтобы ты приехал, — потребовала старая ведьма, причем таким тоном, что он даже не стал пытаться ссылаться на занятость.

— Когда я вам нужен? — уточнил он и с тоской глянул на часы.

Если он через десять минут не доедет до «Вектора», то не застанет там уже никого. Время встречи с коммерческим директором было строго оговорено. У деловых людей всегда ведь так, лишних минут не бывает, они всегда в дефиците у них.

— Прямо сейчас! — заорала вдруг Полина Ивановна на него. — Ты мне нужен, засранец, сию минуту! И не смей говорить, что тебе некогда, пожалеешь потом!

Это было уже серьезно. Полина Ивановна не принадлежала к числу тех старых перечниц, которые дергают своих родственников из-за оторванного заусенца. Она хоть и противной была бабкой, но все же с рассудком.

— Что-то серьезное? — обеспокоился Антон и резко вывернул руль в обратную от «Вектора» сторону. — Что-то с Полиной?

— Пока не с Полиной, а с тобой, — брюзгливо отозвалась она. — Но может быть потом и с ней.

— А подробнее нельзя? — Тут уж он и на газ придавил, перепугавшись не на шутку.

— Подробнее при встрече — И старая ведьма повесила трубку.

И ему ничего не оставалось делать, как мчаться по проспекту со всеми мыслимыми и немыслимыми нарушениями. Не поверить ей он не мог, как не мог подумать, что старая бестия нарочно сгустила краски, чтобы заполучить его к себе. Во-первых, это было не в ее характере, а во-вторых, как известно — беда не приходит одна.

Он ехал очень быстро, и в ее двор влетел, не сбавляя скорости, и затормозил у подъезда с визгом, чем привлек внимание сразу трех божьих одуванов. Они сидели за столом под старым одряхлевшим тополем и вяло мыли кому-то кости. И тут Панов подкатил, как ненормальный. Конечно, оживились. Конечно, начали костерить его на чем свет стоит. И про пыль, взметнувшуюся из-под колес и непременно теперь попавшую в их форточки, заголосили тут же. И про детишек, которые гибнут под колесами таких вот гадов, вспомнили. Ну, а завершением обличительных речей стал жалостливый стон в адрес двух Полин, заимевших на свою голову такого мужа и зятя.

Панову стало неприятно и совестно, но на извинения времени не было. Он со злостью захлопнул машину и едва успел поставить ее на сигнализацию, прежде чем скрылся в подъезде. В пятнадцать прыжков взлетел к Полине Ивановне на этаж, позвонил в дверь и стал ждать. Потом еще раз позвонил и снова стал ждать.

Тишина, блин, хоть умри! Не открывала старуха. Нарочно, что ли, решила над ним поизмываться, а? Вызвала к себе, скомкав к чертям все его планы, а сама за батоном небось потрусила.

Панов опять позвонил и для верности подергал дверную ручку. А дверь-то возьми и отворись. И он, никаких посылов интуитивных не почувствовав, шагнул через порог, и пошел по квартире, голося во все горло:

— Полина Ивановна! Полина Ивановна, где вы? У меня времени в обрез! Если вы хотели пошутить таким образом…

Какие уж тут к черту шутки, если старуха умерла! Он мгновенно понял, что она мертва. Понял по луже крови под ее головой и выпуклым остановившимся глазам, вовсю теперь рассматривающим потусторонний мир.

— Вот дела, а! — со слезой выдохнул Панов и попятился. — Что же делать-то?! Что же делать-то, а? Зачем же ты меня вызвала сюда, Полина Ивановна!..

Лестничные пролеты показались ему много короче, так он мчался вниз. И вид у него, видимо, был страшен, раз старушки за дворовым столиком разом притихли, перестав обсуждать «нонешнюю» молодежь. Как выезжал со двора, как потом пробирался улицами города, Панов плохо помнил. Пришел в себя за городом в каком-то овраге, в который скатился с грунтовки. Вышел из машины на негнущихся ногах, прошел пару метров и упал.

Все! Это конец! Теперь ему уже ни за что не оправдать себя ни перед законом, ни перед Полиной, что гораздо важнее первого. Все, а в первую очередь она, скажут, что это он убил старую женщину. Собирался же, орал перед раскрытым балконом в прошлый раз? Грозил ей, что убьет? Вот и догрозился. Тетки во дворе в первую очередь на него пальцами покажут. Скажут, прилетел, как ненормальный. Дверью хлопнул — и наверх. В квартире потом опять орал. Попробуй, докажи, что это он звал ее так громко. Не докажешь. Ничего теперь не докажешь!

— Кто же ты, паскуда?! Кто?! — прошептал Панов с тоской и закрыл глаза. — Опередил меня все же. Опередил…

— Характерные что?

Полина растерянно моргала, глядя на молодого симпатичного следователя, явно относящегося к ней с сочувствием.

Тот другой — Мухин Александр Викторович — был много старше и совсем не показался ей симпатичным. Тот о состоянии ее надорвавшейся от горя души не беспокоился. Жестко рубил страшными казенными словами, которые совершенно не хотели укладываться в ее голове. Смотрел надменно и холодно и говорил, говорил, так плохо говорил и об Антоне, и об их отношениях.