Руслан кормил меня шоколадом с рук и с губ, и мы целовались до умопомрачения, забыв о времени. Руслан вел себя идеально, больше не спросил меня сегодня ни слова о прошлом… и я расслабилась. Хотя должна была догадаться, что после всего, что произошло это его молчание – как минимум подозрительно.

Правда, Руслан пару раз обмолвился, что неважно себя чувствует. Его голос звучал более хрипло, чем обычно, но он выпил несколько таблеток, и пришел в норму, посмеявшись, что таким образом сражается с простудой уже несколько дней.

Жаль, что я не придала этому значения, посчитав, что он – взрослый мужчина, и разберется со своим здоровьем сам. Таблетки помогли мало, и Руслан рано ушел к себе. Да и мой сладкий шоколадный вечер перетек в ночь, и я, ложась спать, морально готовилась к сложному утру.

К совещанию с миланской косметологической фирмой. Мне надо было провести переговоры на все двести процентов хорошо, и я очень переживала по этому поводу…

Наша яхта бросила якорь в небольшом городке, и уже через полчаса мы ехали в Милан на взятом в аренду авто. Руслан сел за руль, я устроилась на заднем сидении, с ужасом обложившись распечатками и пробниками косметики. Мне предстояло важное совещание, на которое отправил меня Гор.

И я зубрила текст, который он мне предоставил, а еще лихорадочно листала список продукции миланской фирмы. С ней мне предстояло сотрудничать и освещать в своем бьюти блоге.

«Только бы не испортить ничего!» - Молилась я, совершенно не обращая внимания на Руслана. Он изредка оглядывался с водительского сидения, и смотрел на меня странным взглядом. Но я не заподозрила тогда ничего.

- Я по делам на весь день. – Предупредил меня Руслан, припарковавшись на стоянке того самого бизнес центра, где находился офис косметической компании. Я кивнула, погруженная в мысли.

- Ты выглядишь не очень. Может, заглянешь к доктору? Я переживаю, вдруг это что-то серьезное.

- Ну что ты выдумываешь? – Чуть резче, чем надо, ответил мне Руслан. Я вздохнула, понимая, что он ненавидит показывать мне свою слабость. А любая болезнь, включая насморк, портила его имидж «героя». Ну и почему мужчины такие глупые?

- Поступай, как знаешь.

- Заеду за тобой в четыре часа. Устроит?

- Да, конечно. Раньше я и не освобожусь. Совещание затянется, Гор сообщил об этом заранее.

- Удачи, милая. – Руслан чмокнул меня в кончик носа и укатил по делам. Я, не обернувшись, быстрыми шагами отправилась на совещание.

Руслан – до невозможного пунктуальный мужчина. Ровно в четыре я вышла из стеклянных вращающихся дверей бизнес центра, и увидела его машину, уже ожидающую меня на стоянке.

- Все отлично, ура! – Я бросилась ему на шею, не заметив его странной неестественной холодности. Руслан обнимал меня, поздравлял, и даже целовал. Но стальные глаза его словно подернулись дымкой предрассветного тумана. И отвечал он невпопад.

А потом, вечером, сказался усталым, и снова ушел спать очень рано. Но я вместо того, чтобы пойти следом, засиделась до утра, готовя материалы для отчета по встрече с миланской компанией. Не расспросила, впопыхах, его о том, куда он ездил.

* * *

Утром Руслан встал с дикой головной болью, да и выглядел не лучшим образом. Я опять попыталась заставить его сходить к врачу – ведь не один день он находился в таком странном состоянии. Но Руслан, как обычно, ушел от ответа, сказал, что это просто мигрень, настоял на том, чтобы поехать обратно на яхту.

Там, выпив болеутоляющего, он ожил. Стал почти таким же, как прежде, игривым и ласковым. Но иногда непривычные стальные нотки в его голосе заставляли меня вздрагивать.

Он уединился в кабинете на нижней палубе, а я отправилась загорать под последними закатными лучами солнца на шезлонге. Я почти задремала на палубе, когда меня разбудили нежные прикосновения губ и рук Руслана. Я таяла от наслаждения ровно до той минуты, пока он не шепнул мне на ухо: «Виктория, Вика?»

И я поняла, что пропала. Мое инкогнито раскрыто. Руслан все узнал про то, что я – не настоящая «блогерша Вероника». Что я лишь подменяю ее. Играю роль, пользуясь тем, что очень похожа на настоящую Веронику.

Мое внимание привлекли бумаги на кофейном столике рядом с нами. Я узнала в них свой контракт и похолодела от страха…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мое внимание привлекли бумаги на кофейном столике рядом с нами. Я узнала в них свой контракт и похолодела от страха…

Дальше все происходящее больше напоминало мне сюрреализм. Перед моими глазами до сих пор стоит Руслан. Заледеневшие от презрения ко мне, обманщице, черты его красивого лица. Его стиснутые кулаки и горящие гневом и желанием глаза. И последние слова, обращенные ко мне:

«- Уйти? Не так быстро, милая! С чего ты взяла, что я отпущу тебя?»

- Ты же сам говорил, что не даешь второй шанс, никому и никогда! – Я уже не могла сдержать слез. Они катились по моему лицу, но Руслан безразлично смотрел сквозь меня.

«- Кто сказал, что это второй шанс для тебя, Вика? Это – лишь месть за твою ложь…» – Я не верила ему. Руслан и месть?! О, нет, Руслан не может быть со мной так жесток. Я привыкла к понимающему «зайке», который обнимал меня и укутывал в плед, укладывая на диван рядом с собой. Который приносил кофе по утрам прямо в постель и с которым мы встречали закаты на верхней палубе яхты, целуясь до умопомрачения. А этого Руслана, отстраненного и безразличного, расчетливого и ненавидящего меня, я пока не знала. К счастью.

Я узнала его через несколько секунд - незнакомого. Жесткого и злого, когда он резко схватил меня за запястья и рванул на себя, не заботясь о том, что я едва стою на ногах. Я буквально упала на его широкую грудь.

«- Ты выйдешь за меня замуж!» – Я отчаянно замотала головой, понимая, что больше всего на свете я бы хотела выйти за него по любви. Но не для того, чтобы утолить жажду его мести. Я уже почти прокричала: «нет» ему в лицо, когда железная хватка Руслана на моих запястьях внезапно ослабла.

Его пальцы разжались, а сам он побледнел и покачнулся. Я нахмурилась, чувствуя неладное, и в эту минуту он упал. Потерял сознание. Я бросилась к нему, и ужаснулась, прикоснувшись к его коже. Руслан горел… Температура, жар. Оказывается, он врал мне насчет своего здоровья. Скрывал болезнь не хуже, чем я – свое настоящее имя.