– Нет проблем! – согласился капитан. – Только сегодня мы водолаза не спускаем – идем в Стрелецкую бухту, на базу.

– Им и без водолаза поглядеть хватит.

– Тогда милости прошу! – Капитан совсем не романтично, чуть покряхтывая, перебрался на палубу, поискал кого-то глазами и, не найдя, крикнул: – Толик, работаем! Отдай концы!

– Бедный Толик! – прыснула Тася и, уловив насмешливый взгляд деда, сообщила Евграфу: – Некоторые думают, что их внучка не знает команды на отшвартовку!

Несмотря на невысокое солнце, палуба уже жарила, словно хорошо прогретая сковородка.

Евграф перегнулся через борт, поглядел на непрозрачную зелено-голубую воду:

– Мутная.

– Тут, в бухте, всегда так: винты ил поднимают, – пояснил Виктор Павлович. – Вот в море выйдем – там посмотришь.

К этому времени невидимый Толик, наверное, уже «отдал концы». Двигатель довольно заворчал, палуба дрогнула, и катер плавно, задним ходом начал удаляться от причала.

– Ура-а! – закричала Тася. – Поехали!

– Эх ты, знаток морской терминологии! Не поехали, а пошли, – строго поправил дед.

– Нехорошо обижать маленьких! – Тасин нос сморщился, она схватила Евграфа за локоть и потянула в сторону кормы: – Побежали на бурунчики поглядим!

– Внучка моряка, тебе знать бы надо, что при заднем ходе никаких бурунчиков за кормой не получается! – хмыкнул Виктор Павлович.

– Почему? – удивился Евграф. – Там же винты!

– Не винты, а винт. У нас не океанский лайнер, а маленький рабочий катерок. И этот винт, чтобы от стенки отойти, гонит воду под днище. Вот развернемся, выйдем на фарватер, тогда и будут вам бурунчики.

– А фарватер – это что?

– Внучка моряка, а ну, объясни сухопутному другу!

– Hy-y-y-y, – протянула Тася, – это… ну, в общем, самый удобный, безопасный проход по морю. Чтобы на мель не сесть или камни подводные не задеть. Правильно, дед?

– Соображаешь, – похвалил Виктор Павлович.

Катер тем временем сделал полукруг, двигатель взревел, вода за кормой вспенилась, и под радостный Тасин крик: «Поплыли!» – они двинулись к выходу из бухты.

– Здорово! – Евграф проследил за пенным следом, перевел взгляд на гористые, улепленные небольшими белыми домиками берега и снова – на бухту.

– Что? Что ты говоришь? – громко переспросила Тася. При работающем двигателе бурчать под нос было бесполезно.

– Здорово, говорю! Я так еще ни разу не плавал.

– А я – давно… Вон, вон, смотри!

По правому борту, у длинных пирсов, рядами жались черные рыбьи тела подводных лодок. Вместо спинного плавника из воды поднимались высокие узкие рубки.

– Атомные? – спросил с уважением Евграф.

Виктор Павлович покачал головой:

– Дизельные. У атомных корпус другой.

– А почему они черные?

– Чтобы при погружении не были заметны с самолета.

– Да? Я всегда думала – чтобы врагов пугать. – Тася глянула вдоль борта. – Сколько кораблей! Дед, ну-ка, не бездельничай! Взялся быть экскурсоводом – рассказывай. Учти, я эсминец от крейсера не отличаю!

– Ух какая задиристая! – довольно ухмыльнулся Виктор Павлович. – Ладно, экскурсанты, смотрите. Вон, видите в самом начале бухты, у стенки, небольшой корабль?

– Серый? – уточнил Евграф.

– Да. Только такой цвет на флоте принято называть шаровым. Это корабль детской морской флотилии.

– Детский корабль? Ничего себе!

– А чему ты удивляешься? Город у нас морской. Многие мальчишки после школы в мореходку поступают. А флотилия – хорошее начало для будущего курсанта. И знания, и практику дает.

– Так этот корабль и в море выходит? Или просто стоит для виду?

– «Для виду»! – передразнила Тася. – Еще как выходит! У нас в классе двое пацанов во флотилии занимаются!

– А это что? Танкеры, что ли? – Евграф показал на узкие длинные суда с низкой палубой и одиноко торчащей на корме рубкой.

– Верно. Видишь, Таисья, есть люди, которые отличат эсминец от крейсера!

– Вряд ли. Просто тут все и так понятно. Я ж кино смотрю! А что в них наливают?

– Топливо, воду. В зависимости от того, на чем судно специализируется.

– На носу надстройка – для швартовки?

– Да, там якорное устройство.

– Дед, глубоко тут, в бухте? – спросила Тася.

– Метров десять. Корабль, когда швартуется, якорь бросает посередине бухты, – Виктор Павлович повел рукой, показывая, – вот так идет кормой к берегу, пока не захватит грунт. А у стенки его уже тросами фиксируют.

Тем временем их катер проскользнул мимо широких черных буксиров, обогнал похожий на катамаран мусоросборник, и наконец по левому борту показались военные корабли.

– Вон твои эсминцы – эскадренные миноносцы, – уточнил дед. – Только сейчас они не мины – торпеды носят.

Евграф перегнулся через борт, стараясь рассмотреть пушки, ракетные установки, похожие на трубы торпедные аппараты, целый лес антенн.

На крайнем эсминце матрос в синей робе, драивший палубу похожей на лохматую кисть шваброй, вдруг поднял голову, увидев Тасю, заулыбался, помахал ей рукой. Тася засмеялась и, вытянувшись на цыпочках, тоже быстро-быстро затрясла над головой ладонями.

Катер сбавил ход, повернул и вышел на большую воду.

– Корабли закончились. Теперь здесь все показывай! – распорядилась Тася, обводя глазами корму. – Вот это, например, что? – ткнула пальцем в две большие металлические корзины, накрытые брезентовыми чехлами.

Евграф подошел.

– Можно посмотреть, что там?

– Можно. Открывай!

Он откинул брезент. В корзине, свернутые бухтой, лежали шланги. Сверху покоился трехглазый водолазный шлем.

– Ух ты! Дед, а нам разрешат это померить? – воскликнула Тася.

– Сейчас хозяина спросим. – Виктор Павлович хитро глянул на молодого крепкого мужчину с обгорелым носом и выцветшими до белизны волосами, возникшего за Тасиной спиной. – Саня! Дадим девушке шапку поносить?

– Шапку-то? Не возбраняется! – доброжелательно заулыбался мужчина, с интересом рассматривая гостей. – Палыч, твоя, что ли, внучка?

– Моя. А это, ребятки, знакомьтесь: старший водолаз Александр Григорьевич.

Тася, кокетливо стрельнув глазами, легким движением руки попыталась поднять шлем.

– Это не панамка! – хмыкнул водолаз. – В такой медяшке одиннадцать килограммов!