Спартак затушил папиросу. На душе враз стало неспокойно.Закрыть окно, задернуть занавеки? А смысл? Да и чего ему-то бояться?Использование квартиры техника для любовных утех – дело, может, ипредосудительное, ежели быть ну уж очень строгим в аспекте морали инравственности, но по этому поводу не вламываются в квартиры в разгар ночи. Вкрайнем случае разбирают на комсомольских и партийных собраниях.

Спартак остался в окне, осматривая дом и напряженновслушиваясь. Понятно, опасался стука в дверь. Не за себя опасался, за нее –Спартак мельком глянул в сторону кровати. Спит, разметав волосы по подушке,откинув одну руку на пустую половину постели. Она-то в любом случае незаслужила ночных потрясений. Нет, только не сюда!

Он видел, как эти люди вошли, прикинул, что сейчас онидолжны уже подняться на площадку второго этажа, подойти к его двери с табличкой«4», уже должны стучать...

Никто пока не стучал. А вдруг у них есть ключи или отмычки иони попытаются войти тихо? Так, стоп, машина. Это уже форменная паранойя,лейтенант! Такого никак не может быть даже при самом худшем раскладе...

А это что?

Непонятные звуки. Но доносились не оттуда, откуда он боялсячто-либо услышать. Не со строны двери, а с улицы. Долетали издали, похоже, дажес другой стороны дома. Звуки были очень тихие. Едва различимый скрип... вотстукнуло что-то, а потом... Шарканье, что ли? Монотонное «шур-шур»...

Мать моя! По карнизу, идущему вдоль всего второго этажа ипредусмотренному для противопожарной эвакуации, приставным шагом передвигалсячеловек. Он вырулил из-за угла и направлялся в сторону окна, в котором торчалСпартак. Ну, окно, понятно, ни при чем, человек движется к пожарной лестнице,расположенной на другой оконечности дома. Ясно, что человек собираетсяспуститься по этой лестнице вниз. «Так ведь кто остался внизу, как раз сейчас истережет эту самую лестницу!» – вдруг осенило Спартака.

И в этот миг он узнал идущего. Даже еще не разглядев лица,узнал по фигуре. И все же никак не мог поверить в реальность происходящего.Такого просто не могло быть! По карнизу, как какой-то кот или застуканный наместе преступления домушник, передвигался сам командир эскадрильи майорСерегин!

«Стоп, стоп, товарищ лейтенант. А почему не может быть?Ну-ка сложи два и два. О чем недавно болтали техники в ангаре? А болтали они отом, что Серегин давно на ножах с начальником политотдела бригады полковымкомиссаром Изкиндом, а во время последнего визита в эскадрилью Изкинд и Серегинна командном пункте разговаривали на повышенных тонах. О чем они там говорили,никто не слышал, но судя по всему, во мнениях не сходились самым кардинальнымобразом. Это первая часть уравнения. Со второй еще легче – давно поговаривают,что командир эскадрильи неравнодушен к жене главного инженера эскадрильи. Аинженер, что характерно, сейчас пребывает в командировке в Ельце. Достаточнопредположить, что кто-то подкинул Изкинду идейку, на чем можно прижатьСерегина, и все встает на свои места. Аморальное поведение командира эскадрильи– это вам не хвост собачий, это попахивает не просто снятием с должности, аисключением из партии».

Спартак принял решение. Комиссар эскадрильи был уже совсемрядом. Спартак, привлекая внимание, негромко скрипнул створкой. Серегин резкоподнял голову.

– Там вас ждут, – тихо сказал Спартак, показав рукой всторону пожарной лестницы. – Забирайтесь в окно.

Серегин колебался недолго. Он схватился за протянутуюСпартаком руку, подтянулся, ухватился за край оконного проема и мягко спрыгнулна пол комнаты.

Спартак тут же закрыл окно и задвинул шторы. Конечно, естьопасность, что за деревом еще притаился какой-нибудь гражданин и он видел, вкакое окно забрался тот, на кого они устроили облаву. Но тут уж ничего неподелаешь, тут уж остается только надеяться на лучшее.

Вилену они все-таки разбудили. Она проснулась, натянуводеяло под самый подбородок, переводила испуганный взгляд со Спартака назабравшегося через окно неизвестного мужчину. Спартак присел на кровать,наклонился к ней:

– Так надо. Я тебе потом все объясню.

«Трудно будет ей все это объяснить, – подумалон. – Ладно, правду-матку всегда можно несколько подправить, придумаюпотом что-нибудь».

Тем временем Серегин, оглядевшись, подошел к столу,отодвинул стул, опустился на него.

– Все хорошо, – Спартак поцеловал Вилену в щеку.Направился к столу. Сел напротив Серегина.

Ситуация вышла, прямо сказать, препикантнейшая. Тут и незнаешь, как себя вести и что говорить. С одной стороны, конечно, субординация,все ж таки командир он и есть командир, а с другой – они вроде сейчас как бы иравны.

– Не хотите... товарищ майор? – Спартак приподнялбутылку, в которой вина оставалось где-то половина.

– Давай, – сказал Серегин и положил на стол сцепленныев замок руки.

Спартак наполнил стакан, подвинул к командиру эскадрильи.Налил себе. Некоторое время оба покрутили стаканы в руках, потом молча выпиликаждый за свое и вразнобой. Проще им было, конечно, не говорить ни о чем, амолчать, однако и молчание выходило тягостным. В комнате повисла тяжелая пауза.Серегин бросил быстрый взгляд в сторону кровати, потом перевел его на Спартака.Захотел что-то сказать, но потом передумал. Молчание затягивалось.

Спартак расслышал, как кто-то пробежал под окном.Неизвестно, услышал ли Серегин, во всяком случае никак не отреагировал,говорить ему Спартак ничего не стал. А чего говорить – если придут и начнутстучать в дверь, тогда... Впрочем, что им делать тогда, Спартак не представлял.

– Такие дела, товарищ лейтенант, – усмехнувшись,прервал молчание Серегин. – Всякое в этой жизни бывает.

– Так точно, – сказал Спартак, просто не зная, что ещеможно сказать в этой ситуации.

– Ты у нас вроде четвертый месяц? – спросил командир.

Спартак кивнул.

– И как служится?

– Не жалуюсь.

Опять повисло молчание.

– Вот что, товарищ лейтенант, – командир решительноопустил раскрытую ладонь на скатерть. – Часок мне у тебя придетсяпросидеть, не взыщи. Час они еще могут проторчать тут, потом уйдут. А ты ложисьи спи, – Серегин мотнул головой в сторону кровати. – Я тожеподремлю. – Он сложил руки на груди, откинулся на спинку стула и закрылглаза. – И давай вот о чем с тобой договоримся, товарищ лейтенант, –сказал командир, не открывая глаз.

Спартак понял, о чем хочет сказать командир эскадрильи.

– Я все понимаю, товарищ майор. Это ничего не значит ислужбы никак не касается.

– Похвально, товарищ летчик. Вот и мысли ловишь налету, – Серегин открыл глаза. Он заговорил шепотом, чтобы никак не моглауслышать девушка. – Но если ты такой догадливый и все понимаешь, то почемуввязался в это дело? Ты же не можешь не понимать, что и ты в случае чего сомной попадешь?