Это еще откуда? Вроде дождя не накликала?

А‑а, понятно. Всего‑навсего перевернула кувшин с водой, стоящий на прикроватном столике.

Ты‑то чего, тварь, крысишься? Думаешь, сбежишь от неминуемой расправы? А насчет этого как?

Запустила в зверька подушкой. Не колдовством, так естеством возьмем.

Пацюк, хоть и толстые бока да щеки наел, от перьевого снаряда ловко увернулся. И глумливо оскалил два верхних клычка.

Этого чародейка вынести была уже не в силах. Схватив вторую подушку, она вскочила на кровати и тигрицей метнулась вперед. Но, запутавшись ногами в шерстяном покрывале, не удержала равновесия и сверзилась на пол.

Падение вышло болезненным. Ударилась боком и оцарапала левую руку о резную спинку ложа.

С руганью, услышь которую, верно, покраснел бы отъявленный завсегдатай кабаков, Файервинд поднялась на ноги. Ее терпение лопнуло. Неназываемый с ним, но сейчас она сотворит что‑либо ужасное. И пусть летит в бездну эта паршивая таверна со всеми ее обитателями, а мерзкая крыса таки получит по заслугам. Будет знать, как действовать на нервы великим чародейкам.

И ведьма начала замогильным голосом произносить заклятие Разрыва.

Видно, почуяв неладное, пушистик заметался по кровати, намереваясь унести куда подальше лапы, а с ними и все остальное.

Файервинд злорадно захохотала, представляя, во что сейчас превратится грызун.

И тут случилось невероятное.

Кусик остановился и, глядя на заливающуюся смехом женщину, вдруг покачал головенкой и… постучал себя лапкой по лбу.

Слова заклятия стали поперек горла, и вместо них изо рта колдуньи понеслись невнятные хрипы и стоны…

Чародейка протерла кулаками глаза, а затем снова посмотрела на кровать…

Там было пусто.

И ничего не указывало на то, что ложе еще недавно служило полем боя.

Подушки, чуть примятые ее головой, так и лежали одна рядышком с другой. Шерстяное клетчатое покрывало тоже было на месте.

Но, главное, все было сухое. А где же пятно от разлившейся воды?

Чудно, кувшин стоит на столике полным‑полнехонек. И даже лед не успел растаять, словно его положили туда только что.

Быстро осмотрела раненую руку. Ни царапинки.

Что же это было? Заснула она, что ли? Тогда почему стоит, а не нежится на перине? Не замечала за собой раньше привычки спать стоя.

Бред.

Проклятая усталость.

Надобно немедленно что‑то делать.

Имперцы да и жители Куявии в таких случаях незаменимым лекарством считают баню. Самое время наведаться в термы, столь превозносившиеся хозяином таверны.

«Термы».

Только и названия.

Ничего общего с теми роскошными заведениями, в которых ей приходилось бывать в имперских городах. В той же Лютеции. Или, скажем, Массилии.

В раздевалке‑аподитерии не обнаружилось надзирателя, который присматривал бы за вещами. Понятно, что, направляясь в баню, Файервинд не стала разряжаться в пух и прах. Однако она привыкла бережно относиться к личному имуществу, как, впрочем, и большинство ее земляков. А что тут скажешь? Север. Он воспитывает. Раздобыть приличную вещь в краях, где и людей‑то раз‑два и обчелся, довольно трудно. Разве что у какого‑нибудь зеваки…

Недолго поколебавшись, чародейка все же решила довести начатое до конца, положившись на твердые заверения хозяина «Под лопухом», что у него всегда все под неусыпным контролем. Посмотрим.

Она с мстительным удовольствием представила, во что превратит «термы» вместе с прочими постройками таверны, буде из аподитерия исчезнет хоть один из предметов ее убранства. Пусть даже самая крохотная вещица.

Завернувшись в простыню (следует признать, идеально чистую и из тонкого полотна) и обув легкие сандалии, сплетенные из древесной коры (пар десять таковых, все новенькие, ненадеванные, помещалось в коробе, стоявшем под полкой с бельем), колдунья прошла во фригидарий – помещение с бассейном, наполненным прохладной водой. И комната, и бассейн были небольшими, даже крохотными. Но сделано здесь было все со вкусом, причем из отличного мрамора.

Интересно, откуда они его берут?

Простыня упала на пол, в разные стороны полетели сандалии, и Файервинд с победным воинским кличем ринулась в воду.

Ух‑х‑х!!

Холод бодряще обжег ее тело, сразу дав ему невероятный заряд энергии. В глазах сначала потемнело от резкого перепада температуры, но так же быстро и прояснилось.

К чему к чему, а к холоду ей не привыкать. И в ледяной проруби не раз приходилось купаться – было и такое в годы ее ученичества у Мар‑Гаддона. Наставник закалял не только ее дух, но и тело. И даже не поймешь, тренировке чего он уделял больше внимания.

Поплескавшись так немного, женщина перешла в следующее, уже более теплое помещение – тепидарий. Здесь находился брат‑близнец давешнего бассейна, но вода в нем была слегка подогретой.

Придумавшие термы римляне были по жизни большими сибаритами и не любили слишком резких контрастов Переход от одного состояния воды к другому должен быть постепенным.

И здесь, как и в предыдущих покоях, было пусто. Ни души. И это также отличало местные термы от имперских, никогда не испытывавших недостатка в посетителях. Или это проявление заботы хозяина таверны о ее нравственности? Чтобы кто ненароком не обидел знатную постоялицу?

Ага, будто ее так легко обидеть. Пусть только попробуют.

Хм, холодная вода таки вернула ей боевое настроение. Это радует. Дело‑то, кажись, пошло на поправку.

Что, если попробовать Силу прямо сейчас?

К примеру, не выходя из тепидария, сотворить пару огненных шариков и довести воду до кипения, превратив помещение в кальдарий?

А что, недурная мысль. Все равно вокруг людей нет. Никто и не заметит. Потом она приберет за собой.

Файервинд защелкала перстами, одновременно нашептывая заклятие Огня.

– Негоже, дева, порядок‑то нарушать! – неожиданно раздалось откуда‑то сверху.

Голос был старческий. Скрипучий и противный.

С перепугу колдунья ойкнула и погрузилась в бассейн, при этом изрядно нахлебавшись воды.

Вынырнув и сердито отплевываясь, завертела головой по сторонам, выискивая нарушителя спокойствия.

Нашла довольно быстро.

Им оказался невзрачный толстопузый старичок с длинными волосами и такой же длинной, почти касающейся пола бородой. Волосы деда уже до того выцвели, что приобрели какой‑то зеленовато‑болотный оттенок.

Старик был гол. Только неширокий кусок материи опоясывал чресла. Круглые выпуклые глаза неприязненно зыркали на Файервинд из‑под кустистых бровей.