— Никчемность, бедность, бесцельность? Может быть, отсутствие желаний или страх их воплощать? Что?

— Ты все переворачиваешь с ног на голову.

— Нет, Оля, это делаешь ты. Я лишь демонстрирую тебе это, — Михаил провел ладонью по ее волосам, запустил в них пальцы, прижимая ее тело к себе. — Раньше у нас были одни ценности. Олька, я не понимаю, почему теперь ты боишься им соответствовать.

Михаил закинул назад ее голову.

— Потому что тогда я стану такой же, как ты.

— Как я?! — в его голосе послышалась угроза. — Знать, чего хочешь, и добиваться этого — плохо? Следовать принципам, которые ты уважаешь, и благодаря которым уважают тебя — плохо? Идти вперед несмотря ни на что — плохо? Расширять свое дело, совершенствоваться, меняться и расти — плохо? Оля, быть как я — плохо?! Я верно тебя понял?

Ольга с трудом выдохнула, ей всегда было страшно смотреть в его глаза, когда они становились такими.

— Нет.

Он удовлетворенно кивнул и усмехнулся:

— Позже придумаешь что-нибудь еще.

Она не могла отстраниться, когда его лицо приблизилось, и губы раскрыли ее губы. Они столько раз были вместе, что тело привычно, вопреки ее воле, откликалось на ласки, тянулось к нему. Ольга прекрасно знала, как быстро он заводится и что остановить его невозможно: ни в чем и никогда. Она знала, но все же попыталась высвободиться, возразить:

— Миша, нет. Перестань…

Мимолетно взглянув ей в глаза, Михаил подхватил женщину на руки и перенес на кровать. Она пыталась понять, в какой момент времени, начиная с ее возвращения в комнату, сопротивление могло бы возыметь хоть какое-то действие. И в очередной раз понимала, что такого момента не было, что он всегда делал, и будет делать что хочет, как хочет и когда хочет. И в этом он был весь. И за это она его ненавидела. И за это же когда-то любила. Когда-то в прошлой жизни, до Арктики-1.

— Ты голодная…  — говорил он позже.

Они лежали друг напротив друга, ноги переплетены.

— Да, там банкет намечался, я пропустила обед.

— Ты скучаешь…  — усмехнулся Михаил, по ускользнувшему взгляду догадавшись, что Ольга прекрасно поняла смысл его фразы.

— Отпусти меня, Миша, — попросила она шепотом.

— Побудь со мной еще полчаса.

Ольга подняла взгляд и по его улыбке догадалась, что он прекрасно понял смысл ее просьбы.

— Отпусти меня, Миша, — повторила она, — я не хочу быть твоей.

— Еще как хочешь, — он улыбнулся еще шире.

— Нет…

— Тебе еще раз это доказать? — засмеялся он, откидывая ее на спину.

— Миша, это неважно!

— А что важно? — спросил просто, нависая над ней.

— Ты слишком упрощаешь…

— А ты усложняешь. Мы неплохо дополняем друг друга, милая.

— Я не люблю тебя.

Он прикрыл на мгновение глаза, входя в нее. Ольга вдохнула, раскрываясь и прижимаясь к нему. Когда их взгляды встретились, что бы она ни произнесла, это прозвучало бы фальшиво.

Александр вернулся в свою комнату в кампусе московского офиса вечером, в начале шестого. Он не сомневался, что успешно прошел аттестацию. Завтра, еще до завершения бюрократической волокиты, он уже будет знакомиться с новыми задачами, возможно, на новом месте.

Привычным движением сняв часы, он на мгновение задержал их в руке. «Собственность, Саша, — это понятие не идеологическое», — вспомнил он строку из письма Ольги и улыбнулся. На днях его список не идеологической не собственности расширится доступами к курьерским службам, автотранспорту и прочим сервисам и базам корпорации. Он получит не только большую свободу передвижения и долю власти над собственной жизнью, но и время.

Саша положил часы на тумбочку и вытянулся на кровати. Заканчивался сложный день, отчеркнувший кусок его прошлого жирной чертой. Ему хотелось как-то отметить этот день, поделиться с кем-то. Он думал о Федоре Ивановиче и Ольге. Скосив взгляд к часам, он посчитал: у Ольги сейчас три часа ночи, у Федора Ивановича четыре дня. Выбор был неочевиден.

— Алло, — сказал сонный голос в ухе, Саша не видел картинки.

— Оленька, здравствуйте, это Александр.

— Саша? — удивилась она, кажется, мгновенно просыпаясь. — Сколько время?

Александр засмеялся. Этот вопрос оказался столь предсказуем, что он с готовностью ответил:

— У вас три часа ночи, простите меня.

— Боже, ничего страшного. Я так рада, что вы позвонили. Что-то случилось?

— Да, я прошел аттестацию и хотел поделиться с вами.

— Считать поводом? — усмехнулась Ольга, и Саша склонил голову: задел таки.

— Вы вправе сердиться.

— И я сержусь, Саша.

— Что же мне сделать, чтобы загладить свою вину? — улыбнулся он.

— Не смейте отвечать на мои письма так сухо и кратко. Иначе в следующий раз, когда вы позвоните мне в три часа ночи, чтобы чем-то поделиться, я не поверю, что это лишь повод для того, чтобы услышать мой голос, и что вы необыкновенно скучаете.

— Вы в этом уверены?

— Теперь — да.

— Тогда почему же вы сердитесь?

Ольга выдохнула усмешку, и Саша улыбнулся в ответ.

— Потому что я испугалась.

Так или иначе, Александр знал в лицо всех сотрудников финансового департамента корпорации в головном офисе. Его возвращение восприняли неоднозначно: кто-то был искренне рад видеть старожилу, кто-то наоборот брызгал ядом живому проекту вслед. Александр привык не обращать на это внимание.

Его новое рабочее место располагалось в секторе через один от прежнего, но он прекрасно понимал, что с безвылазным сидением в офисе покончено.

Было около семи, когда к его ячейке подошла смутно знакомая девушка и попросила внимания.

— Александр, пройдемте со мной, пожалуйста.

Коллеги и сотрудники провожали живой проект удивленными взглядами. Причину этих взглядов Саша понял, когда в лифте девушка коснулась кнопки последнего этажа. Поднявшись, они прошли по коридору, затем Саша прочел вывеску на двери: