— Потому что это не ведьма… — произнес он вслух. Ведьма осталась в Шеане — вынашивать свой коварный план, в чем бы он ни заключался.

Дойл похолодел. Ему показалось, что он наконец нашел все ответы, и от них становилось страшно. Ведьме не нужно убивать ни его, ни короля — он ведь сам решил так уже давно! Выстрел из арбалета — самое нелепое, что она могла сделать. Ей нужен контроль — и что может быть проще, чем установить его над ребенком в утробе королевы? Что ведьме — несколько лет ожидания? Она доберется до королевы и заколдует ее плод, сделав следующего короля своей послушной куклой.

Но тогда ей не нужна смерть Эйриха — не сейчас, когда ребенок еще не родился. Наоборот, он ей нужен живым — чтобы защищал этого ребенка и провозгласил его наследником престола.

Арбалетный выстрел был совершен не по приказу ведьмы. И не она подложила шип под седло леди Харроу — это сделал обычный человек, но с той же черной целью.

— Они хотели… — проговорила леди Харроу, — не меня убить. Они полагали, что…

Дойл поднял на нее глаза и невольно почувствовал непривычное по отношению к женщине чувство уважения, потому что она пришла к разгадке лишь ненамногим позже него.

— Именно, леди. И я полагаю, что все, что мы можем сделать, это, — он облизнул высохшие губы, — подыграть им. Вы мне поможете?

Леди Харроу кивнула, в задумчивости прошла вперед — и вдруг, резко, болезненно вскрикнув, кубарем покатилась вниз с холма.

Все, кто стоял возле коновязей, обернулись, слуга леди Харроу отпустил было ее кобылу, но не успел — Дойл оказался быстрее и первым опустился на колено возле нее.

После падения кубарем ее прическа растрепалась, лицо было испачкано в земле, платье измазано грязью и травой.

Он неуверенно коснулся рукой ее плеча. Она открыла глаза и застонала.

— Что болит? — спросил он.

Несколько раз всхлипнув, она ответила плаксиво и громко:

— Нога. Моя нога. Правая лодыжка как будто в огне.

Под взглядами собравшихся, но не отважившихся подойти Дойл приподнял подол ее платья и ощупал изящную щиколотку, совершенно целую и здоровую.

Сглотнул.

— Боюсь, это что-то серьезное, — сказал он тоже громко. — В лагере есть лекарь.

Рядом было много лошадей, и логичнее всего было бы крикнуть, чтобы подвели одну из них, и усадить леди Харроу. Но вместо этого Дойл спросил:

— Отважитесь схватить меня за шею?

Вопрос был не лишним, отнюдь. Но леди Харроу не колебалась и осторожно оперлась на него рукой. Пошатнувшись, Дойл встал и поднял ее на руки.

— Милорд… — пробормотала она неуверенно и бросила взгляд ему за спину, туда, где стояли лошади. Но Дойл сделал вид, что не услышал ее или не понял, и зашагал в сторону лагеря. Спустя несколько десятков шагов леди Харроу как будто расслабилась и стала еще легче. А потом заметила:

— Милорд, за вашей спиной стояло несколько десятков крепких лошадей.

Дойл приподнял бровь и уточнил:

— Правда? Я совершенно о них забыл. Вы сами как-то говорили, что мужчины плохо замечают мелочи.

Ее губы дрогнули в улыбке, и Дойл, не выдержав, улыбнулся ей в ответ.

В шатер он занес ее таким образом, чтобы это увидела как минимум половина лагеря — иначе весь спектакль был бы бессмыслен.

Опустив за собой плотную ткань и положив леди Харроу на высокий чистый тюфяк, он подозвал старого лекаря и сказал:

— Осмотришь ее и скажешь, что она серьезно повредила ногу. Как — сам придумай, но смотри — ничего опасного, чтобы через пару дней она снова могла сесть в седло.

Старик нахмурил кустистые брови:

— Лекарство — не шарлатанство.

— Считай, что ты лечишь сейчас целое государство. И не проболтайся, старик.

Дойл отцепил от пояса небольшой кошель и протянул его лекарю. Тот колебался недолго, взял, внимательно изучил содержимое и спрятал в сумку на бедре.

— Ради государства, милорд, я сделаю все, что нужно.

Дойл кивнул и подошел к леди Харроу.

— Простите, леди, но теперь я должен буду вас оставить.

Она улыбнулась:

— Не совсем. До выезда охоты еще как минимум час, а вам нужно убедить всех, что вы остались со мной. Для достоверности вам стоит побыть здесь еще несколько минут, и только после этого послать к его величеству слугу с печальным известием.

— Вы непозволительно умны для женщины, леди, — сказал Дойл и сел на тюфяк, у нее в ногах. Сейчас оставалось просто ждать.

Ожидание было недолгим. Спустя несколько минут Дойл кликнул слуг и отправил одного — с короткой запиской королю, а другого — за кем-нибудь из теней, а тем временем прикрыл глаза и погрузился в размышления. Король — плохая приманка, слишком уж ценная. Но иначе было поступить нельзя — в этот раз судьба благоволила ему и помогла угадать намерения заговорщиков, в другой раз она может быть не столь любезна.

Леди Харроу молчала и не мешала его мыслям — и в какой-то момент он почти забыл о ее присутствии. Когда пришел темноволосый худощавый Терранс в обычном облачении тени, Дойл сразу же поднялся ему навстречу.

— Вызывали, милорд? — поклонился Терранс, опуская с лица кусок ткани, которым обычно прикрывал нос и подбородок.

Дойл кивнул, постучал пальцем по рукоятке меча и произнес:

— На сегодняшней охоте его величеству будет угрожать опасность. Возможно, это будет выстрел в спину, возможно — перед его конем упадет дерево.

Терранс нахмурил брови.

— Милорд, мы защищаем короля ценой собственных жизней и не будем колебаться, если будет нужно умереть за него. Но если вы знаете об опасности, возможно, стоит встретить ее в более подходящем месте, чем дикий лес?

— Это звучит как сомнение, — заметил Дойл серьезно. — И я не желаю его слышать, — потом, подумав, добавил: — отменить охоту не в моей власти. Поэтому я хочу, чтобы вы были предельно внимательны — все вы.

Терранс поклонился и вышел из лекарского шатра — с тем, чтобы вернуться спустя десять минут. Его лицо было невозмутимым, но глаза блестели слишком ярко для обычно равнодушной ко всему бесчувственной тени.

— Милорд, — из-за повязки на лице голос прозвучал глухо, — у меня осталось только двое людей. В обед кто-то… по-видимому, кто-то подсыпал дурной травы в вино, которое нам подали в обед.

— Все живы?

— Да, все. Но они не могут ехать.

Вместо волнения или страха Дойл ощутил какое-то спокойствие. Действительно, глупо было бы думать, что тот, кто решил вывести из строя его, забудет о вечно настороженных стремительных тенях.

Нужно было идти с этим к Эйриху — отговорить его, остановить любыми средствами. Но вдали уже прозвучал рожок, громче залаяли собаки, заржали кони — охота была готова выдвигаться в путь.