я вдруг поняла, что мало о нем знаю. Очень мало. Вот он вроде и говорил всегда со мной откровенно, но при этом не пускал слишком глубоко.

– Каникулы на учителей не распространяются? – спросил Григорий Александрович, поставив передо мной чашку.

– Иногда на каникулах приходится вдвойне работать, – улыбнулась я в ответ. – Да и вообще… Порой чувствую себя не учителем, а офисным работником – только и делаю, что документы заполняю. А когда есть классное руководство, то становишься еще и матерью для двух десятков детей. Может, странное сравнение, но я именно так себя и чувствую.

– Очень редко сейчас можно встретить педагога с подобной позицией.

Мы говорили о моей работе, но казалось, что Григорий Александрович просто тянул время, как будто не хотел переходить к тому разговору, ради которого, скорее всего, и пригласил меня. И я почему-то была уверена, что разговор этот касается Сергея. Больше просто ничего в голову не приходило.

Только я не хотела говорить об этом. Действительно, прошлое надо оставлять в прошлом. А наша история любви была недолгой и давно закончилась. Вообще никогда не думала, что мы снова встретимся, но мир оказался очень тесным. Надо было выбирать город подальше.

– Лола, послушай… – наконец-то начал Григорий Александрович, но тут же спросил, заметив, как я покачала головой: – Что?

– Может, оставим серьезные разговоры?

– Но это действительно важно, – настаивал он.

– Ладно, – согласилась я.

Григорий Александрович придвинулся ко мне ближе и на мой вопросительный взгляд улыбнулся. Все-таки у него чертовски обаятельная улыбка.

– Лола, прежде чем я…

Тут любая женщина поняла бы, что он хочет сделать. Давно пора было. И без лишних разговоров. Мне уже было неважно, что он хотел сказать «прежде чем». Я сама его поцеловала. Неожиданно для него, как и неожиданно для себя.

Но Григорий Александрович быстро оправился от шока и приступил к активным действиям. От его изначальной неуверенности не осталось и следа. Одной рукой он сжимал мой затылок, а второй – притянул к себе вплотную. Я не осталась в долгу и обняла его за шею.

Не знаю, как далеко бы все зашло, учитывая, что и кухонный диван, на котором мы сидели, вполне удобный, но нас прервал хлопок входной двери.

Григорий Александрович резко отодвинулся и тихо нецензурно выразился. Наверное, примерно так и выглядит мужчина, которого застукивает жена с любовницей.

– Лола, прости, я собирался сказать.

Я не поняла, за что передо мной извинились, и только открыла рот, чтобы спросить, как в дверях кухни появился мой ученик.

– Лолита Ивановна? – удивился он. – Вы же вроде завтра собирались зайти.

– А ты вроде бы собирался у бабушки остаться, – сказал Григорий Александрович.

– Передумал, – пожал Герман плечами.

– Мог бы позвонить, я бы тебя забрал.

Я молча переводила взгляд с одного на другого и мысленно сквернословила. Мир не просто тесен, а сжимается вокруг меня все больше и больше. Как бы еще дар речи вернуть.

– Ну, пап… Что ты опять начинаешь?

Ага, значит – отец. Вполне логично. Кто же еще? А образ соответствует рассказам Германа о семье. Выходит, кандидат наук.

– Мне пора, – поднялась я.

Это единственные слова, которые смогла из себя выдавить. Надо все это принять и обдумать, потому что, кажется, мой мозг еще не принял тот факт, что я чуть не нагрешила с отцом своего ученика на их кухне. Н-да, вовремя Герман вернулся. И просто везение, что я забыла накрасить губы.

– Может, хоче… хотите еще кофе? – подорвался следом за мной Григорий Александрович.

– Нет, спасибо.

– Я вас подвезу?

– Пап, с твоим желанием всех подвозить тебе надо работать таксистом, – усмехнулся Герман.

– Не хами.

Господи, скорее бы уйти. Актриса из меня не очень, но пока держусь, наверное, потому, что все еще нахожусь в ступоре.

Быстро обувшись, я схватила куртку и, даже не застегиваясь, выскочила из квартиры, чуть не забыв попрощаться.

Прохладный ветер с мелким дождем немного остудили голову. В общем, ничего же плохого не случилось? Ну да. Случилось только приятное. Только это непрофессионально.

Домой я шла пешком, приводя аргументы «за» и «против». Григорий Александрович мне нравится, даже очень, и можно было бы забыть, что он отец моего ученика, тем более что классным руководителем я стала на время. Но Герман… Не думаю, что парню понравится, если его отец начнет встречаться с его учительницей. А чувства ребенка надо щадить.

К дому я подходила замерзшая и немного промокшая. Мне нужен горячий душ и чай, иначе я следом за Светловой уйду на больничный. Вот Нелли Евгеньевна «обрадуется».

Но, кажется, придется планы поменять. Возле подъезда меня уже ждал Григорий Александрович, меряя широкими шагами тротуар. Поговорить приехал?

Я как раз вынырнула из-за угла, когда он повернулся ко мне спиной, и остановилась. Готова ли я к этому разговору? Нет. Но и заламывать руки, сетуя на судьбу-злодейку, я не стану.

Все-таки зря сейчас стереотип, называемый «тургеневская барышня», слишком романтизировали и изнежили. А с кисейной барышней меня не перепутали?

Я почти не знала этого человека, но как будто уже влюбилась. В такие добрые серые глаза, в обаятельные ямочки, в отношение… Надеюсь, внешность в этом случае не обманчива.

Григорий Александрович обернулся и остановился. Теперь мы просто смотрели друг на друга, и я ощущала, как все замедлилось вокруг. Нет ни дождя, ни редких прохожих, ни шума машин где-то за моей спиной. Взгляд у него был виноватым.

Я думала, что мне придется долго остывать, но сейчас поняла, что не чувствую ни злости, ни обиды. Но дистанцию все равно лучше держать.

– Лола, – позвал меня Григорий Александрович и сделал шаг. – Я собирался сказать.

Кивнув, я ответила:

– Хорошо.

– И?..

– И все.

Мы еще немного помолчали, пока он снова не заговорил:

– Что теперь?

– Ничего, – пожала я плечами. – Думаю, видеться нам больше не стоит в неформальной обстановке, чтобы больше не оказаться в такой ситуации, как сегодня.

– Лола, я все ему объясню.

– Нет! – повысила я чуть голос.

– Ладно, но ты же только заменяешь классного руководителя. Или мне Германа вообще в другую школу перевести, чтобы ты не нарушала свои принципы?

– Ни в коем случае, – возмутилась я, хотя и понимала, что вопрос скорее риторический. Ну какой нормальный человек станет переводить своего ребенка в другую школу вначале последней четверти? Тем более из-за женщины, с которой еще толком непонятно в каких отношениях.

Я провела рукой по волосам, тяжело выдохнув. Может, я просто усложняю ситуацию?

– Лола, давай поговорим в машине, – предложил Григорий Александрович.

Кажется, в машине мы провели вместе времени больше, чем где-либо.