— Назад! — гаркнул он. — Посторонним вход воспрещен! Пропуск!

Ведьма тоже ощетинилась, перехватывая корзинку одной рукой, и Лилька торопливо вырвала оную из рук старухи:

— Ждите здесь. Я принесу!

Из дневника кота Левиафана

Нет, ну как это называется? Никакого почтения к чужому личному пространству! Про личную жизнь вообще молчу! Только я вознамерился вздремнуть, дабы скоротать время до обеда, как налетели, подхватили, запихнули в корзинку и…

Святые котаны, куда она меня несет? Неужели к ветеринарам? И добро бы к профессионалу — так нет же, два года назад, когда я занозу посадил, она таскала меня к этим коновалам с соседнего факультета. Ветеринар-недоучка — это хуже, чем некромант без диплома. Мало того что вместе с занозой удалили всю шерсть на лапе, так еще и потом вместо волос на ней начали отрастать колючки! Сколько хозяйке пришлось помучиться, прежде чем она их вывела! Не хочу лечиться! А если подошел срок давать мне глистогонное, а я забыл? Или — что намного хуже — ей не дают покоя мои причиндалы? Это вообще вандализм! Мя-а-ау! Свободу честным котам!

Что она там бормочет? Я так ору, что самому не слышно…

— Тише, Левушка, все будет хорошо!

Фык-фык-фык! Как бы не так! Знаем мы это «хорошо»! Это ей будет хорошо, а мне — позор на всю жизнь!

— Левушка, не ори!

Буду орать! Во всю глотку буду! Смотрите все, коты добрые! Куда мы катимся? Меня! К ветеринару! Ни за что ни про что! Без суда и следствия! Спасите! Помогите!

— Что-то он слишком уж шумно себя ведет, — озабоченно покосился на корзинку Вальтер. — Тебе не кажется…

— Ничего особенного. — Лилька нервничала и кусала губы. — Он же практически никогда в корзинках не сидел. Даже когда совсем маленький был. Бабушке его в корзинке принесли, так она издалека услышала, что это его несут…

Голос у девушки дрогнул, и она прибавила шагу. Кот орал благим матом, извивался внутри плетеной конструкции так, что сквозь частые прутья была видна только огненно-рыжая шерсть и понять, где у него голова, а где хвост, не представлялось возможным. Время от времени корзинка угрожающе трещала, и Лилька уже представляла, как она разваливается прямо посреди улицы и…

Ничего не произошло, хотя Вальтер с другой стороны поддерживал ее ношу. Вдвоем они дотащили его до ворот, где топталась новая хозяйка. Ведьма переступала с ноги на ногу, озиралась по сторонам и, кажется, была готова бежать сломя голову.

— Принесли? — Она проворно наклонилась к корзинке, пытаясь заглянуть внутрь. — Ах, какой красавец! Ути, моя радость! Иди к мамочке! Ну-ка… Ой!

Она попыталась просунуть между прутьями палец, но напоролась на выставленный коготь. Отскочила, затрясла рукой — подушечка указательного пальца была проткнута, как шилом. Несколько капель шлепнулись на землю.

— Ой. — Лилька невольно попятилась, ожидая, что теперь старушка откажется и уйдет. — Извините, он… э-э…

— Милый котик! — Ведьма посасывала ранку. — Люблю таких. Если есть характер, остальное приложится.

— Но он… э-э… ну, дикий. Неужели…

— Все хорошо, деточка! Я его беру!

Быстро накрыв палец выхваченной из кармана тряпицей, ведьма пошептала на ранку, дунула, плюнула и весело подмигнула девушке:

— Вот! И никаких проблем! — И сдернула тряпицу, как балаганный фокусник. От глубокой раны осталось только розовое пятнышко, которое быстро таяло, сливаясь по цвету с кожей.

— Ух ты! — восхитился Вальтер.

— Понравилось? — подмигнула ведьма. — Учись, студиозус! В ваших академиях такое не преподают. Это настоящее ведовство…

— А я знаю, — ощетинилась Лилька, которой не понравилось, как ее друг пялился на эту старуху. — У меня бабушка ведунья.

— О как? — живо заинтересовалась ведьма. — Я ее знаю?

— Может быть… Меганой ее зовут.

— Не Мегана Бульк? Из Грознева?

— Нет, из Верхних Мышек, — призналась девушка, которая, если честно, знать не знала о прозвищах ведьм. Бабушка рассказывала, что у каждой ведьмы кроме имени есть не только еще одно, тайное, которое они ни за что не откроют посторонним — увы, внучка тоже была посторонней! — но и прозвище. Прозвище можно называть при общении с другими людьми, если это не совсем чужие. Скажем, родственники или общие знакомые.

Ведьма покивала головой, улыбнулась, но заметно насторожилась.

— Передавай бабушке привет. И при случае… а, ладно… Пойду я!

С этими словами она быстро выхватила у Лильки корзинку и заторопилась прочь.

— Погодите! — Девушка рванулась следом. — А от кого привет? И где вас найти?

— Привет? — на ходу оглянулась ведьма. — От кого? От Лолы Рыбачки. Я тутошняя, столичная. У реки живу.

— Передам, — закивала Лилька. — А живете вы где?

— Тебе зачем? — Ведьма воровато оглянулась по сторонам, сделала кукиш и махнула им в воздухе, словно отгоняя кого-то невидимого.

— Ну… как-нибудь потом заглянуть… Кота проведать. Левиафаном его зовут, — вспомнила она. — Можно Левкой. Он рыбу только сырую ест, а вот курятину в любом виде обожает, что сырую, что вареную, что…

— …что ворованную? — угадала ее мысли ведьма и скривилась. — Русалочий тупик, последний дом слева. А лавка у меня в Рыбацком конце. Приходи, так и быть. О бабушке поговорим.

Она засеменила своей дорогой, двумя руками придерживая корзинку, которая ходила ходуном. Изнутри доносились глухие завывания и приглушенный рев, который никак не вязался с мыслью о том, что его источником служит животное размером с кошку. Прохожие, идущие навстречу, шарахались от старухи с ревущей корзиной, как от чумы.

Лилька закусила губу, глядя ей вслед, и даже вздрогнула, когда Вальтер взял ее за локоть:

— Пошли. Нам пора.

— Пора, — убитым тоном повторила девушка. — Ага… Только…

— Тебе его жалко? Но ведь…

— Ты ничего не понимаешь. — Она притопнула ногой. — Левка такой ранимый… такой неприспособленный… Он никогда со мной не расставался. Для него это стресс. После пяти лет взять и отдать…

— Но ты же сама…

— Что ты все заладил: «сама» да «сама»! Уйди! Чурбан бесчувственный! — Лилька готова была расплакаться.

Валька, конечно, хороший друг, но иногда он просто бесит. Нет бы обнял, по голове погладил, утешил как-нибудь! Неужели он не понимает, как она сейчас нуждается в утешении? Неужели не знает, как надо поступать с плачущей девушкой? Вот Виктор Вагнер, наверное, сразу бы понял…

— Лиль, ну ты чего? Не плачь, Лилия! — Он слегка дотронулся до ее руки. — Не надо так!

— А как? — разозлилась девушка, потому что парень ничего не делал из того, чего она ждала. То есть не обнимал, по голове не гладил, не утешал по-всякому и вообще что там еще мужчины обязаны делать…