— Завтрак окончен. Фелин, тебя проводят к карете, меня пока не интересует тот вопрос. Лавиния, иди погуляй в садике, какая-то ты бледная. Можешь взять с собой Алильену, мои телохранители присмотрят, чтобы вас никто не обидел. Нилк, Бикет, со мной в кабинет.

Алильена спокойно наблюдала, как стремительно освобождают зал сотрапезники хозяина, мышками снуют слуги, закручивая краны винных фонтанчиков и собирая со столов почти нетронутые блюда, и понимала, как ошибалась, подсчитывая рабов Корди. На самом деле рабы здесь все, даже трусливый барон Отрейк. И хотя между ним и стоявшими вчера на крыльце одаренными глубокая пропасть, в одном все они равны. Если дядюшке потребуется, он не раздумывая подпишет смертный приговор любому из них. Вернее, тому, от чьей гибели получит большую пользу.

Инквар шагал за весело припрыгивающим учеником с самым безразличным видом, но на душе у него было тревожно, хотя он и был неимоверно рад увидеть учеников здоровыми и свободными. Лишь вид Алильены в черном платье больно кольнул сердце, этот цвет до сих пор был прочно связан в сознании Инка с самым плохим, что могло случиться с искусниками в жизни. Зато сердито поджавшиеся губы Лил, в тот миг когда девушка наконец узнала жениха, искусника очень порадовали и немного успокоили.

Значит, она не растерялась и не сломалась и вовсе не собирается сдаваться под ударами судьбы. И как Инку стало абсолютно ясно за последние дни, именно такую, колючую и непокорную Алильену он считал самой настоящей и больше всего любил. Он и сам неимоверно изумился, осознав этот факт, но тоска и боль, острым ножом пронзившие душу возле пустой берлоги, за прошедшие дни никуда не исчезли и ни на гран не ослабли. Наоборот, с каждым днем, проведенным вдали от Алильены, становились все сильнее и острее. Инквар горько усмехался, вспоминая свои недавние и, как выяснилось, глубоко ошибочные рассуждения, и заново осознал правоту старинной поговорки: «Истинная ценность любви познается только после ее потери».

Хотя сам он пока еще ничего не потерял окончательно и теперь сделает все возможное и невозможное, чтобы не потерять. Если нужно будет, встанет перед сотней врагов, но никому и никогда больше не позволит разлучить их по своей воле.

С того момента, как он заметил входящую в огромную столовую девушку, Инквар уже не мог не следить за ней исподтишка, отмечая внимательным взглядом и их короткие, безмолвные переговоры с Ленсом, и внешнее безучастие невесты к матери и брату.

Однако изначально брать Ленса себе в помощники он не собирался, слишком много глаз за ними следит, и потому чересчур опасна эта должность. Кроме того, искуснику очень не хотелось давать Корди хоть малейший намек на его истинное отношение к мальчишке.

Хорошо еще, что с Ленсом можно особенно не церемониться: юный маг ощущает истинные чувства и верит только им, а не сплетенным в лживое кружево словам.

— Вот мои комнаты, — распахнул двери парнишка и с преувеличенной гордостью оглянулся на учителя: — Красиво, правда? Тут у меня гостиная, там спальня, а там комната для занятий, осенью дядюшка найдет мне учителей.

— Тебе повезло, у тебя добрый родственник, — безразлично похвалил Инквар, оглядывая просторную комнату с письменным столом, конторкой для учителя и шкафами вдоль стен. Возле окна располагался большой стол для опытов и алхимии, а у дальней стены стояла низкая кушетка, заваленная подушками. — Но пока учителей нет, тут поживу я.

— А может, в спальне? — притворно скуксился Ленс и стрельнул в Инквара хитрым взглядом. — Мне там страшно. Лезут из стен разные вампирки.

— Никогда не видел вампиров, — с притворным спокойствием ответил встревоженный настойчивостью ученика Инквар. — Но я ведь обещал сделать тебе защитный амулет.

— У меня уже есть! — гордо показал мальчишка на висевшие на груди цепочки и подвески, звякнув о них украшавшим запястье браслетом, и искусник ехидно посмеялся про себя над наивными надеждами Корди.

Те из этих мнимых оберегов, которые могли бы вмиг обездвижить и оглушить мальчишку по приказу извне, были уже пусты, как только что принесенные из лавки ювелира. Выходит, Ленс нашел надежный способ вытягивать из них энергию.

— Тебе очень повезло, — так же безразлично повторил он, поворачиваясь к двери. — Дядя хорошо о тебе заботится.

— Он скоро женится на моей матери и будет мне отчимом! — напыжился мальчишка, и даже Инквар не расслышал в его голосе фальши, но ничуть не усомнился в бесстыдной лживости этого признания ученика. — Только сначала найдет могилу отца.

Последние слова Ленс выдохнул едва слышно, склонив голову и словно случайно почти уткнувшись губами в ладошку, но Инквар отлично разобрал каждое слово. Гексаграммы с рубинами, висевшие на его ушах, были усиливающими слух и чуткость амулетами.

— Это хорошо, — безучастно бросил Инквар, в душе гордясь находчивостью и сообразительностью мальчишки.

Ученик умудрился одной фразой рассказать учителю, ради чего Лавиния изображает глупую кокетку и на каких условиях она согласилась на предложение Корди. И хотя Инквар пока еще и близко не собирался прощать талантливой лицедейке ни жестокости, с какой она отобрала у него ученика и Алильену, ни недоверия к себе самому, одновременно он не мог не признавать героизма и преданности этой женщины.

Ведь раз она выставила дядюшке такое условие, значит, до сих пор не верит в гибель мужа и, отчаявшись найти его другими способами, выбрала самый непростой и опасный, зато самый действенный метод. Поставить на кон собственную жизнь и свободу и переложить заботу о поиске Тарена на широкие плечи и тугие кошели дядюшки.

Теперь Инквар не сомневался, что угадал второе условие Лавинии так же точно, как будто лично присутствовал при этой сделке. Найти ее мужа живым и провести ритуал расторжения святого союза, только тогда она со спокойной совестью выйдет замуж за Корди и родит ему таких же одаренных детей, как Лил и Ленс, а Тарен в этом поможет. Ведь ей он никогда не сможет отказать.

Но в еще большей степени искусник был уверен в другом. Его будущая теща нагло обманула барона, хотя наверняка клялась ему на самых сильных амулетах. Просто эта женщина умеет находить для себя такие каверзные доводы и лукавые оправдания, которые не позволяют магическим вещам точно определять степень ее правдивости. Вполне возможно, Лавиния даже заранее в этом тренировалась, но теперь это Инквара больше не злило. Женщина, решившаяся отдать саму себя злобному монстру ради спасения любимого, могла вызывать у него только чувство глубокого восхищения. Теперь искусник очень жалел лишь об одном: о своей роковой ошибке там, в Трааге. Он не сумел тогда разгадать замыслов Лавинии и доказать свою преданность ее детям и уверенность в собственных силах, поэтому она и не решилась посвятить его в свои планы.

Хотя теперь Инк предельно ясно понимал, как непросто ей было воспользоваться его помощью. Да и кроме того, никогда бы не поверил троюродной племяннице недоверчивый и подозрительный Корди, если бы дети Тарена достались ему слишком легко.