С треском разошлась ткань, крупные розовые груди колыхнулись в прорехе, и злые глаза жилистого сузились еще сильнее.

Эвин Сторм, сын Адама Сторма из рода Стальных Орлов, понял, что медлить больше нельзя.

Он шагнул вперед, громким воплем отвлекая на себя оборванцев.

– О, – удивился безо всякого страха жилистый. – Это что еще за волчонок?

– Гы!.. – нелепо распялил в бороде мокрый рот носатый. – Мальчонка…

Жутковатая ласковость звучала в его голосе.

Мэйди узнала Эвина.

– Ваше сиятельство! – завопила она. – Спасите, ваше сиятельство!..

– Сиятельство? – еще больше удивился жилистый. – Ты что, милая, совсем умом тронулась?

Носатый швырнул Мэйди на землю.

– Ну тебя, толстомясая! Я с сиятельством потолкую… Мальчонка, брось свою палочку… У меня для тебя другая есть…

Вытянув руки, он пошел на Эвина. Мальчик прыгнул влево и тут же вправо, вынуждая оборванца остановиться, чтобы определиться с направлением – и внезапно скакнул на него, вытянув перед собой руку с крепко зажатой в ней стрелой.

Стальной отточенный наконечник клюнул носатого в живот. Бродяга ойкнул и с изумлением уставился на красное пятнышко на своей изодранной рубахе. Словно не веря, что этакий малец сумел достать его.

– Ах ты, мелкий… – поразился он, сунулся было опять к мальчику и снова получил весьма ощутимый укол – на этот раз в бедро.

– Ну, сучонок… – взвизгнул носатый, попытавшись выхватить у Эвина стрелу, но через секунду отскочил, сжимая левой рукой изрядно оцарапанную правую.

– Отойди, дурак! – гаркнул на него жилистый. – Пока из тебя решето не сделали! – и поднял из травы увесистую дубинку.

И пошел на Эвина, размеренно и неторопливо пошел, зорко и настороженно следя за его движениями, как бы сознавая в нем серьезного противника.

– Бегите, ваше сиятельство! – крикнула с земли Мэйди, точно это не она умоляла только что о помощи. – Бегите в лес!

Жилистый бродяга, проходя мимо, не глядя пнул ее ногой в живот, и женщина задохнулась в хрипе.

Мальчик растерялся. Попятился назад. Боковым зрением он углядел злорадно ощерившегося носатого и отпрыгнул от него в сторону, чтобы иметь возможность следить за обоими врагами.

Что делать дальше, он не знал. Бежать в лес, как советовала Мэйди? Он, безусловно, сумеет там спрятаться, но что тогда эти ублюдки сделают с женщиной?

И тут что-то заставило Эвина оглянуться. Он понимал, что этого делать ну никак нельзя, но удержаться не смог.

За его спиной куст, росший на границе леса и поля, заколыхался, вытянувшись и сузившись до приблизительных очертаний человеческого тела. Округлилась сверху голова, два листа на ней потемнели провалами глаз, искривился разрез рта – и через мгновение от куста отделилась вполне живая фигура.

– Дедушка! – изумленно хрипнула с земли Мэйди.

Оборванцы опешили, разинув рты. Остановились.

Старик, поправив всегдашнюю свою шапку, спокойно шагнул к Эвину, отнял у него стрелу, а самого мальчика пихнул себе за спину.

– Ты еще откуда взялся, хрыч? – заревел жилистый, бросаясь на Дедушку.

Тот, не шелохнувшись, подпустил его почти вплотную и уклонившись чуть вбок, коротко и точно ткнул стрелой в глаз. Жилистый выронил дубину, которой уже начал замахиваться, взвыл и заплясал на месте. Между пальцами его, пришлепнувшими уязвленную глазницу, брызнула кровь. Не сходя с места, Дедушка снова махнул стрелой. Носатый с криком прянул назад, упал, взбрыкнув ногами… Впрочем, по-прежнему называть его носатым было бы уже неправильно. Несуразная шишка его носа, кувыркаясь и фонтанируя кровью, отлетела в траву.

Все это заняло не больше одной секунды.

– Как ты здесь оказался? – ахнул Эвин.

– Услышал тебя и пришел, – ответил Дедушка. Голос его звучал глухо, болезненно. Он щурился на ярком солнце. Эвин прямо-таки физически почувствовал, как старика тянет обратно в пряную лесную прохладу.

Мэйди поспешно поднялась, с ненавистью лягнула все еще приплясывавшего с воем жилистого оборванца и со всех ног кинулась в сторону деревни.

– Я и не думал, что ты умеешь так сражаться! – восхищенно воскликнул Эвин, когда они вернулись в лес. – Почему ты никогда не учил меня этому?

– Разве не учил? – неслышно шагая между деревьями, Дедушка постепенно становился таким, как раньше, все заметнее оживал. Может, короткая схватка разогнала его кровь, пригасила – хотя бы на время – неизлечимую болезнь. – Разве не учил? Я ведь второй год твержу тебе: в мире нет мелочей. Когда научишься по малому определять большое, тогда тебе любое мастерство станет под силу – воинское в том числе. Человек не способен произвести и крохотного движения без подготовки, он обязательно так или иначе сгруппирует тело перед тем, как что-либо сделать – будь он даже самым что ни на есть опытным бойцом. Сгруппирует тело и тем самым известит тебя о том, что намерен предпринять. А у менее опытных намерения можно легко прочитать по выражению лица, по движению глаз – куда и каким образом он собирается бить… А если знаешь следующий шаг противника, то вовсе не трудно этот шаг предупредить…

– Но все равно! Мы никогда не упражнялись именно в воинском искусстве! Научишь меня, а? Научишь?

– Вряд ли я успею, – безо всякого сожаления и безо всякой горечи констатировал старик. – Мне ведь совсем немного осталось.

Мальчик осекся.

– Все-таки они слишком легко отделались, эти ублюдки, – проворчал он. – Надо было их порешить прямо там. Они… они такое чуть не сотворили! С Мэйди… И со мной… – тише добавил он. – Зачем таким злодеям жить? Ты их пощадил, а они скоро, не ровен час, опять поймают кого-нибудь!..

– Они всего лишь люди, – ответил Дедушка. – А среди людей нет ни настоящих злодеев, ни настоящих праведников. Любой человеческий поступок в большей степени определяется обстоятельствами. Поэтому вчерашний злодей назавтра вполне может совершить доброе деяние. А вчерашний праведник вдруг соблазнится на зло. Люди…

– Как это? – не понял Эвин, которому показалось, что старик говорит о человеческом роде как-то отстраненно, будто сам к нему и не принадлежит.

– Ну смотри… Высокие и Могучие – истинно Светлые расы, близкие к природе, которая естественно созидательна. Темные расы – орки, тролли и прочие – представляют разрушительное начало. А посередине Светлых и Темных – люди, в которых может сочетаться и то, и другое; у людей есть право выбора, в какую сторону склониться. И этим они подобны богам. Теперь понял?

– Не очень, – искренне ответил мальчик.

– Тогда постарайся запомнить. А поймешь позже, когда поумнеешь…

Эвин хотел было попросить, чтобы старик объяснил ему еще раз, как-нибудь попроще, но вдруг ахнул и остановился. Ему только сейчас пришло в голову то, что должно было прийти в первую очередь.