— Некоторые довольно старые. В одной, например, рассказывается о самолете, который врезался в Белый дом. В другой речь идет о самоубийстве Винса Фостера.[18]

— Может, Эддингс просто избавлялся от лишнего? — предположила Люси.

— Ну вот, кое-что есть, — объявил Марино, просматривая выписку с банковского счета. — Десятого декабря на его имя перечислено три тысячи долларов. — Он открыл другой конверт. — То же самое было в ноябре.

Деньги поступили также в октябре и в остальные месяцы года. Судя по обнаруженным документам, без этих весомых сумм Эддингсу было не обойтись. Только платежи по ипотеке составляли тысячу долларов в месяц, а его ежемесячные расходы по карточке достигали порой такой же суммы, и при этом в год он зарабатывал едва ли сорок пять тысяч долларов.

— Вот же дерьмо, — пробормотал Марино. — Получается, что с этими деньгами у него выходило почти восемьдесят тысяч в год. Неплохо.

Уэсли, закончив с принтером, подошел ко мне и протянул листок.

— Некролог на смерть Дуэйна Шапиро. «Вашингтон пост», 16 октября прошлого года.

Короткая заметка всего лишь констатировала, что Шапиро, работавший механиком в автосалоне «Форда» в округе Колумбия, был застрелен поздно вечером по пути из бара домой. О неосионистах в газете не было ни слова.

— Эддингс о них не писал, — сказала я. — О неосионистах писал репортер из «Пост».

— Тогда откуда у него Книга? — спросил Марино. — И почему, черт возьми, она оказалась под кроватью?

— Может, он ее читал и положил под кровать, — пожала плечами я.

— Или не хотел, чтобы ее увидели посторонние, например домработница.

— Здесь у него какие-то заметки. — Люси один за другим открывала файлы и тут же их распечатывала. — Ага, кажется, что-то интересненькое. Черт. — Текст побежал по экрану, «лазерджет» загудел и щелкнул. — Ну и ну. — Она остановилась и, обернувшись, посмотрела на Уэсли. — Здесь про Северную Корею и кое-что про Джоэла Хэнда и неосионистов.

— Что там насчет Северной Кореи? — Уэсли взял листок. Марино, закончив с одним ящиком, перешел к другому.

— Если помните, несколько лет назад неосионисты вроде бы пытались получить оружейный плутоний из одного северокорейского ядерного центра.

— Считается, что Хэнд проявляет большой интерес к атомной энергии и прочим подобным вещам, — вставила я. — Об этом и в Книге есть упоминания.

— Может быть, Эддингс собирал досье на Хэнда? — предположил Уэсли. — Готовил какую-то большую публикацию.

— Но если предположить, что Эддингс сам почистил свой компьютер, то зачем ему было это делать, если работа еще не закончена? И не странно ли, что он занимался этим именно в ту ночь, когда и умер?

— Уничтожение материалов вполне соответствует поведению человека, планировавшего самоубийство, — сказал Уэсли. — У нас ведь нет доказательств того, что он все же не покончил с собой.

— Все верно, — согласилась Люси. — Он не хочет, чтобы после его смерти кто-то увидел, чем он занимался, и удаляет все файлы. А потом устраивает так, чтобы его смерть выглядела случайной. Может быть, для Эддингса было важно, чтобы люди не думали, что он покончил с собой.

— Вполне возможно, — согласился Уэсли. — Не исключено, что он впутался в какую-то историю и уже не мог оттуда выпутаться. Такой вариант позволяет объяснить ежемесячные денежные поступления на его счет. Или, может быть, Эддингс страдал от депрессии или переживал какое-то личное горе, о котором нам ничего не известно.

— Но ведь мы уже предполагали, что уничтожить файлы, забрать диски или распечатки мог кто-то другой, посторонний, — сказала я. — И сделать это он мог уже после смерти Эддингса.

— В таком случае этот другой знал все коды и комбинации. Знал, что Эддингса нет дома. Знал, что он уже не вернется. — Уэсли посмотрел на меня.

— Да, именно так, — кивнула я.

— Что-то уж слишком сложно получается.

— Дело и правда непростое, но могу с полной определенностью сказать, что если Эддингс умер под водой от отравления цианидом, сделать это самостоятельно он не мог. А еще мне хотелось бы знать, почему у него так много оружия. Почему он взял с собой пистолет с защитным покрытием «бердсонг». Почему он зарядил его пулями KTW.

Уэсли посмотрел со своей обычной, так больно задевающей меня сейчас невозмутимостью.

— Сюрвивалистские тенденции его поведения можно рассматривать как индикатор психологической нестабильности.

— Или же он просто боялся, что его убьют, — возразила я.

Мы прошли в комнату, которую можно было бы назвать оружейной. В пирамиде у стены стояли автоматы, а револьверы, пистолеты и боеприпасы хранились в фирменном сейфе «браунинг», который полиция вскрыла утром. Помимо оружия, Тед Эддингс держал здесь дорновый пресс, цифровые весы, обрезной станок, инструмент для перезарядки стреляных гильз и много чего еще. Гильзы и капсюли лежали в ящике стола, порох — в старом ящике армейского образца. Особую слабость он, похоже, питал к лазерным дальномерам и оптическим прицелам.

— Показательно, да? — подала голос Люси, усаживаясь на корточки перед сейфом и открывая пластиковые футляры. — Я бы сказала, он не просто подвинулся, а свихнулся. Можно подумать, что собирался воевать с целой армией.

— Паранойя оправданна, если тебя действительно преследуют, — отреагировала я.

— Лично я начинаю думать, что парень просто чокнутый, — ответил Марино.

Впрочем, меня их теории не интересовали.

— В морге я почувствовала запах цианида, — напомнила я, теряя терпение. — И он не мог вдохнуть газ до погружения, потому что тогда оказался бы в воде уже мертвым.

— Запах цианида почувствовала только ты, — колко заметил Уэсли. — Больше никто. И результатов токсикологического анализа у нас пока нет.

— Хочешь сказать, он все-таки мог утонуть? — Я удивленно взглянула на него.

— Не знаю.

— Я не нашла ничего, что указывало бы на утопление.

— А ты часто находишь какие-то указания на утопление? По-моему, случаи с утоплением считаются едва ли не самыми трудными. Не зря же для помощи в таких делах часто приглашают свидетелей-экспертов из Южной Флориды.

— Я сама начинала работать в Южной Флориде и считаюсь экспертом по утоплениям.

Мы продолжали спорить и на улице, уже около его машины. Я хотела, чтобы Уэсли отвез меня домой и чтобы наша стычка закончилась там. Луна пряталась за тучами, до ближайшего уличного фонаря было далеко, так что лица друг друга мы видели не слишком хорошо.

— Ради бога, Кей, я вовсе не имел в виду, что ты не разбираешься в деле, которым занимаешься.