Вир слегка покосился на Араника, и лорд правильно понял его намёк.

— Можешь доверять этому парню, он надёжен как скала.

Герцога убедили его слова, и он продолжил, явно желая быть кратким:

— Моя жена пропала… Я пытался её найти, но у нас в лесу спокойно бродят твари Хаоса, которые едва не сожрали графа Терия и меня. Затем приехал мой дядя Тарн Валентис, и нас по пути сюда в Монтег вновь атаковали и… — он махнул в сторону Верникса. — Ему удалось нас вытащить порталом. А потом я… Я принял суккубу в обличье моей жены в своём замке и провёл с ней какое-то время, а потом — отрубил ей голову… Если бы не Верникс — кто знает, как далеко бы всё это зашло. Тарик, моя жена ещё жива, я это чувствую и буду просить кардинала Тирона о военной поддержке по зачистке наших территорий от Скверны. В любом случае мне надо срочно ехать к королеве, и я очень надеюсь на Военный Совет вместо бала.

У Тарика округлились глаза, отвисла челюсть, и он замер с открытым ртом.

Араник же сверкнул голубыми глазами и произнёс:

— Милорд, вы меня не знаете… Я — странствующий рыцарь с юга. Прошу, зовите меня по имени. Мой друг лорд Тарик много рассказывал о вас, и я не имею желания скрывать своих намерений и происхождения от человека, дружбой которого он так гордится.

— Прошу, Араник, продолжай… — кивнул ему герцог.

— Одна из причин, побудивших меня отправиться на север, была интимного рода… Мой брат женился на девушке из обедневшей благородной семьи. Его жена оказалась суккубой, которой захотелось превратить наш замок в настоящий рассадник порока, но я порушил её планы. Дело в том, что… — он покосился на Верникса, внимательно прислушивающегося к их разговору. — Мой настоящий отец был охотником на демонов. Он жил в лесу, и моя мать тайно ходила к нему, пока не понесла. Позже из Вильтрании вернулся мой приёмный отец, и моя мать не могла видеться с… Любовником. Со мной же происходили странные вещи в детстве… Я лицезрел призраков, прекрасно видел в темноте, научился передвигать предметы. Мне было страшно признаться, что я не такой, как мой брат или другие сверстники. После того как мой приёмный отец умер от воспаления лёгких, мать всё же рассказала мне об охотнике. Мы с ней долго искали следы его жилья в лесу, но он будто сгинул. Он называл себя Иркезом, и это всё, что мне о нём известно.

Верникс вдруг оказался у него за спиной и положил руку ему на плечо.

— Араник, мне очень жаль, что я не знал о твоём существовании… Иркез был моим учеником.

— Он погиб? — с недоверием спросил Араник, застыв на месте.

— Да, его растерзали культисты в Арданском лесу за то, что он порушил их алтарь и убил одного из послушников. Говорят, что Иркез помешал им призвать сильного демона ценой своей жизни.

Рыцарь опустил голову и прошептал:

— Я так и не успел узнать его… — тут его голос окреп, и он продолжил. — Не знаю, что за отношения у них были с матерью. Мне кажется, она не смогла его забыть. Из моей семьи практически никого не осталось в живых. Мой собственный брат покончил с собой — суккуба довела его до безумия. Я сам поймал её и, заковав в серебряные цепи, доставил в катакомбы собора Императора Фарниуса для церковного суда. С тех пор мне пришлось собственноручно приговорить нескольких подобных отродий к смерти. Я давно борюсь со злом — пытаюсь, по крайней мере, своими силами.

Вир Монт решительно встал и подошёл к поникшему рыцарю.

— Вступай в мои ряды, Араник благородный! Вместе мы дадим отпор силам Хаоса! Я призываю Богов в свидетели и говорю тебе, что мы растопчем всех, кто окропил кровью наши святые земли. Я клянусь, что не отступлю, пока последняя тварь Хаоса не сгинет навсегда. Пора всем рыцарям взяться за мечи, а церковь должна признать и прекратить гонения на охотников, ибо они — наше самое сильное оружие в борьбе с древним Злом.

Араник оглянулся, увидел засиявшее лицо Верникса, и, движимый внутренним порывом, преклонил колено перед герцогом, повторяя за ним слово в слово:

— Великая Триединая церковь — воинское братство. Мы неразделимы, в их трёх лицах мы едины: в вере, в надежде и милости. Пусть каждый, кто служит Свету — с нами, а мы — с ним!

Его сердце заколотилось в ответе на этот призыв. Рыцарь ощутил прикосновение рукояти меча, поднял взгляд на сияющее голубым светом волнистое лезвие из истинного серебра и, почувствовав дрожь в коленях, осенил себя святым знаком.

— Я, Араник да Фреск, становлюсь всецело вашим вассалом. Клянусь служить вам верой и правдой, жить и умереть за вас, что бы ни случилось. И да помогут мне в этом Боги!

Эргард стоял перед большим окном в библиотеке на верхнем этаже их временного пристанища и пустым взглядом смотрел на чёрное небо, на разразившуюся там бурю сверкающих разрядов…

Зрелище разбушевавшейся стихии не находило отклика в его опустошённой душе. Мужчина безучастно взирал, как слева и справа от дома полыхали молнии, казалось, раскалывая вековые деревья напополам. Словно сама природа сминала те новые надежды, которые он посмел пригреть в своём сердце.

Раздирающая душу боль растеклась по всему телу, отдаваясь в его сознании пульсирующими толчками…

Он слышал, как отец Антей пытался успокоить златовласку, и ушёл, понимая, что его собственное присутствие лишь усугубляет страдание девушки, а затем почувствовал исходящую от неё волну облегчения, когда Арвикс попросил оставить их наедине. Каким-то образом магу удалось быстро успокоить её растревоженное сердце, и аура связанной с ним девушки словно окрасилась в тёплые тона.

Эргард понимал, что было глупо ревновать к охотнику, но всё равно скрежетал зубами, чувствуя, как тот умело управляет её эмоциями. Теперь он защищён от магии разума, но всё равно не может поставить ментальную защиту своей златовласой красавице.

Да и кто он теперь для неё?

Леория любит мужа, хочет к нему вернуться и забыть о его грубых ласках навсегда. С чего ей испытывать к нему какие-то нежные чувства?

Будь прокляты эти «сакральные узы», ведь теперь они связаны навеки, и для неё это станет настоящей пыткой.

Леория была единственным лучиком света в его непостижимой и мрачной судьбе…

Нет, он не может потерять её!

Откуда-то из глубин памяти всплыл похожий образ златовласой девушки, которая шла ему навстречу, но лицо её всё время меняло очертания, то приближаясь, то отдаляясь. Бессильная непрошеная слеза скатилась по его щеке, слеза, которую он даже не почувствовал…

Прошло около часа, буря всё не утихала, а напротив — становилась всё яростнее…

Неожиданно сзади приоткрылась дверь, Эргард резко обернулся, и его горящий взгляд встретился с испуганным взглядом огромных фиолетовых глаз. Сверкнула молния и осветила черты её бледного заплаканного лица.

Леория шагнула вперёд, прикрыв за собой дверь.