А по той причине, что по меньшей мере две трети всей большевистской армии, по меньшей мере две трети всех сил, были заняты борьбой с силами Колчака и Деникина, которых не существовало совсем год тому назад и которые теперь борются отчаянно, но с основательной надеждой на победу против трехсот тысяч организованных большевистских боевых войск.

И если бы эти армии были разбиты и уничтожены и вся Россия со всеми своими ресурсами попала под неоспоримую власть Ленина и Троцкого, то вся сила большевистского войска могла бы обрушиться – и обрушилась бы – на линию еле держащихся небольших государств с последствиями, в которых никто из знакомых с их пожеланиями не может сомневаться.

А этим всем государствам сэром Джорджем Бьюкэненом было обещано, в той или иной форме, покровительство Лиги Наций, поскольку эта Лига существует, и если на них нападут и они станут разрушаться и начнут вопить о помощи, то или Британии, Франции и Соединенным Штатам придется сделать серьезные усилия, или же Лига Наций и Союзные Державы-победительницы, на которых и вокруг которых эта Лига по необходимости основана, покажут себя совершенно бессильными, и контроль над Центральной Европой, а весьма вероятно и контроль над Россией, перейдет в руки Германии.

Так что, когда наши нацифисты, или большевистские «пуховые головы», в нашей стране возвышают свои пронзительные голоса в истерических воплях при каждой победе над силами Колчака и Деникина, пусть они помнят – если же они забудут, то мы должны помнить, – что, если бы не эти силы и их тягостная борьба, вся мощь большевистского нападения обрушилась бы на те небольшие государства, за будущность которых Лига Наций торжественно приняла на себя обязывающую ее ответственность.

Я поражаюсь, джентльмены, видя, как слепы, как безнадежно слепы некоторые люди в этих делах. Только пришибленностью и переутомлением после ужасной войны можно объяснить недостаток понимания опасностей, затрагивающих всех нас, опасностей столь неизбежных и реальных.

.Если же в какое-либо время, в будущем, эти армии (Колчака и Деникина) будут уничтожены, то произойдет несчастье, которое незамедлительно затронет нас, и затронет оно нас в такой большой степени, которую теперь почти невозможно определить.

.«Но, – говорят нам, – большевики преобразуются под гнетом войны, управления и внутренних дел; они отбросили уже три четверти своих прежних принципов, тех утопичных принципов, во имя которых они начали борьбу; они уже утвердили дисциплину, основанную на смертной казни (применяемой во многих случаях не только к офицерам и солдатам, но также к их женам и детям); они уже выплачивают крупные жалованья экспертам-интеллигентам, идущим к ним на службу, и значительная часть русской торговли уже ведется отдельными лицами, действующими индивидуально, а не коллективно, несмотря на то что это признается серьезным преступлением.» Такова выставляемая ныне система защиты. Система эта странная. На мой взгляд, она лишает их последнего шанса на оправдание. Единственным смягчающим их вину обстоятельством, на которое они могли сослаться, является то, что они фанатики. А теперь, как оказывается, по словам их защитников, они готовы пожертвовать тремя четвертями этих самых принципов, лишь бы продержаться несколько дольше у дел и у власти.

Но тут-то именно, представляется мне, и нарастает новая, более значительная опасность. Я говорю перед британской публикой, смотрящей на эти вопросы с британской точки зрения, и только с этой, именно, британской точки зрения я и рассматриваю эти вопросы. Мы видим, что две отрасли человеческой расы – славянская и тевтонская – погружены в бездну несчастья; одна из них – наша верная, но несчастная союзница, другая – наш непримиримый враг. Но обе они совершенно различными путями, при обстоятельствах поразительно несхожих, дошли до несчастного ослабленного положения, которое, как мы все знаем, является лишь переходящей фазой в мировой истории. По мере того как большевики станут более практичными, весьма возможно, что они постепенно все более и более приблизятся к такому состоянию социального и военного развития, в особенности военного, которое приведет их к теснейшему сближению с Германией и возбудит между ними и германцами взаимные симпатии, все более и более обусловливающие возможность объединенного выступления. Подумайте только, какую это представит опасность Европе, миру и всем нам, уверенным теперь, что мы выиграли великую войну.

Если предположить, что от Китая до Рейна образуется одна сплошная масса людей, вооруженных и вооружающихся, одухотворенных ненавистью ко всем Союзным Державам, к Британии, Соединенным Штатам, Франции и подгоняемых на грабеж и отомщение, если предположить наличность такого ужасного положения, с которым, быть может, придется встретиться не нашим детям, а нам самим в течение предстоящих годов, положения, с которым после серьезных усилий, сделанных нами в великую войну, мы, может быть, управимся успешно, но предотвратить которое, раз навсегда, является главною обязанностью наших государственных деятелей.

Я считаю необходимым высказать это предупреждение, чтобы в том случае, если события сложатся неблагоприятно, было бы отмечено, что факты не были скрыты от британской публики.

Россия, милорды и джентльмены, является в настоящее время решительным фактором мировой истории. Спасение России из ее теперешнего ужасающего положения составляет первейшую обязанность Лиги Наций и насущный интерес Союзных Держав. Они должны действовать в согласии, с убеждением и энергично. Если они пренебрегут этой обязанностью или выполнение ее им не удастся, половина плодов победы будет потеряна. Россия, как все великие нации, неразрушима. Или страдания ее будут продолжаться, нарушать покой всего мира и охватят его своими конвульсиями, или ее надо спасать. Она не может быть спасена одной Британией. У нас для этого недостаточно сил, у нас, как отдельной нации, недостаточно авторитета, чтобы выступать в этом огромном деле.

Сила Лиги Наций будет испытана в русском вопросе. Если Лига Наций не сможет спасти Россию, Россия в своей агонии разрушит Лигу Наций. Всем легкомысленным, всем неосведомленным, всем простосердечным, всем поглощенным личными делами – я говорю: вы можете покинуть Россию, но Россия вас не покинет.

Веселье царило на улицах, когда я ехал сюда нынче вечером. Улицы были залиты тысячами, десятками тысяч народа, чувствующего, что настал момент, когда он может радоваться и торжествовать великую победу в великой войне; и есть ли здесь кто-нибудь, кто станет отрицать, что народ сполна заплатил за свое право оглашать воздух радостными кликами и радоваться? На декоративных щитах, на улицах начертаны наименования всех полей битв, рассеянных по всему миру, на которых ради праведного дела дралась наша молодежь, завоевывая себе место в истории.

Но видел я также, рядом с этими счастливыми толпами, мрачную фигуру русского медведя. Переваливаясь, ступал медведь через степи, через снега, шествуя на окровавленных лапах, и он здесь среди нас. Его тень падает на наше веселье. Он стоит на страже снаружи, у дверей залы совета Союзных Держав.

В Версальской Галерее Зеркал он пребывал неподалеку от нас. И здесь, нынче вечером, мы ощущаем гнет его присутствия. Мир переделать невозможно без участия России. Невозможно идти по пути победы, благоденствия и мира и предоставить эту огромную часть человеческой расы на жертву мучениям во тьме варварства.