Чувствовалось, что душа армии осталась непобежденной, и это подкрепляло решение генерала Врангеля добиться во что бы то ни стало спасения многострадальной армии и сохранения ее для будущей России.

Крымский период борьбы с большевиками закончился, и закончился не поражением на крымских полях битвы, а совершенно неожиданным для большинства «исходом» из Крыма еще вполне боеспособной армии и всей русской интеллигенции, которая жила в Крыму, веря в армию, ей помогая в борьбе против советской власти, и которая не могла оставаться в России под властью большевиков.

Прекращение борьбы на фронте и эвакуация армии вызвала среди многих военных, как русских, так и иностранных, резкую критику, основанную на том, что эвакуация Крыма не соответствовала обстановке на фронте и что Крым удержать в своих руках – для армии была полная возможность.

Борьба в течение еще некоторого времени была, конечно, возможна. Но обстановка была более сложная, чем представляют себе те, которые говорят о том, что борьбу необходимо было продолжать.

Прежде всего укрепленная позиция, приготовленная на северной окраине Крыма и преграждавшая подступы через Перекопский перешеек и у Чонгарского моста, не была обеспечена достаточным количеством убежищ для войск, укрывающих их от огня тяжелой артиллерии и от мороза, а теплой одежды было недостаточное количество; наконец, не было за позицией устроено необходимых складов продовольствия, обеспечивающих правильное и своевременное питание войск. Удержать эту позицию, особенно после замерзания Сиваша, было более чем трудно.

Основывать же оборону Крыма на полевых боях, дав противнику перейти через укрепленную позицию, было бы слишком рискованно. В случае неуспеха на фронте уже нельзя было бы думать о планомерной эвакуации, и погибла бы не только армия, но и все те, кого армия прикрывала.

Нельзя забывать, что тыл был переполнен различными тыловыми учреждениями, семьями служащих и беженцами со всей России, скопившимися на последнем клочке русской земли, неподвластном большевикам. При естественно панически настроенном тыле не была бы возможна спокойная работа и на фронте. Наконец, многие из офицеров, семьи которых были в тылу, как это было и при эвакуации Новороссийска, в случае неудачи на фронте, бросились бы спасать своих близких, и это расстроило бы боеспособность частей.

Приходилось еще слышать мнение, что генералу Врангелю нужно было при отходе армии к Крымским перешейкам немедленно эвакуировать за границу все семьи служащих и беженцев, а с армией оставаться в Крыму и продолжать борьбу с большевиками. Но надо сказать, что, вследствие недостатка продовольствия в Крыму и отсутствия денежных средств для приобретения всего необходимого для армии из-за границы, борьбу с большевиками пришлось бы все равно прекратить. Учтя всю эту обстановку, генерал Врангель и решился на эвакуацию армии и всех тех, кто с нею был связан.

Нападок на направление политики генерала Врангеля и на деятельности его гражданского управления было, конечно, много.

Особенно нападали на него за политику «соглашения». Вот выдержка из письма, которое я получил из Крыма и которое ясно определяет сомнения, волновавшие многих:

«Общая наша политика соглашений с расчленителями России (Грузией, Украинцами, Поляками и проч.) пока реальных результатов не дала, но зато грозит поставить нас в дикое положение. Мы незаметно меняемся ролями с большевиками: последние стали мощными «собирателями земли Русской» и покоряют под нози всю бывшую Империю, а мы вынуждены поощрять «самостийности», ибо иного пути для соглашений не имеется. Но страшно подумать, что эта политика может испортить окончательно нашу работу.»

Но, допуская даже некоторую справедливость высказанных в этом письме опасений, необходимо отметить, что другого выхода у генерала Врангеля не было, а допущенные ошибки сторицею покрываются громадными заслугами, за которые Россия всегда будет благодарна генералу Врангелю: после эвакуации Новороссийска он возродил армию и, эвакуировав ее из Крыма, сумел ее сохранить для работы по воссозданию Великой России и как бесценный национальный кадр будущей Русской армии.

Приступая к изложению этого в высшей степени деликатного и очень запутанного вопроса, я считаю необходимым объяснить, что к этому меня побуждает не желание лишний раз подчеркнуть ошибки, допущенные союзниками, и этим обострить и без того болезненно натянутые отношения между русской противобольшевистской военной массой и значительной частью русских эмигрантов, с одной стороны, и нашими бывшими союзниками, с другой стороны.

Наоборот, я хочу, основываясь на имеющемся в моем распоряжении материале, дав беспристрастное и правдивое описание событий, остановиться на объяснении их причин в надежде, что это сгладит возникшие недоразумения и поможет как русским, так и иностранцам разобраться в действительной обстановке.

Политика англичан в Закавказье, спешная, не отвечавшая обстановке, эвакуация французами весной 1919 года Одессы и Крыма, полный отказ Великобритании оказывать какую-либо поддержку Вооруженным силам Юга России после эвакуации Новороссийска весной 1920 года и, наконец, странная политика по отношению к советскому правительству в России великобританского премьера Ллойд Джорджа – все это сделало то, что многие русские из прежних искренних друзей Франции и Англии превратились в их врагов и обратили свои взоры на Германию в надежде, что действительная помощь может прийти оттуда.

Составленный в мае 1919 года в штабе главнокомандующего Вооруженными силами Юга России «Очерк взаимоотношений Вооруженных сил юга России и представителей французского командования» хотя и содержит в себе лишь документальные данные, но они подобраны несколько односторонне, под свежим впечатлением происшедших печальных событий. Содержание этого документа, названного «Оранжевой книгой Добровольческой армии», хотя и с надписью «совершенно секретно», стало очень скоро известно многим.

Выпуск его произвел очень неприятное впечатление на французское правительство и значительно способствовал охлаждению и без того несколько испорченных отношений.

Между тем в тех событиях, которые предшествовали эвакуации Одессы, виновны прежде всего мы, русские, и сваливать всю вину на французское командование, которое не разобралось в обстановке, неправильно и несправедливо. Но и все истинные сторонники союза с Россией во Франции и в Великобритании должны понять, что на будущую политику возрожденной Великой России, естественно, должны будут повлиять нынешние отношения наших прежних союзников к противобольшевистской России.

Ошибочна политика тех великобританских деятелей, которые думают, что они смогут помешать воссозданию сильной Великой России и, пользуясь отсутствием голоса России в концерте Великих держав, разрешить, без ее участия, задачи на Ближнем Востоке и устранить так их всегда пугавшую угрозу Индии. Несколько задержать воссоздание Великой России, конечно, удастся, но добиться, чтобы полуторастамиллионная Россия не стала опять Великой и грозной, – это не удастся.