Чем больше будут мешать воссозданию России, тем это будет хуже для тех, кто к этому приложит руку. Россия будет Великой, и тогда она будет свободна в выборе себе союзников, она разберет, кто ей был друг и кто враг, потребует восстановления своих попранных прав и расплатится за все то добро и зло, которое испытала в дни своего исторического несчастья.

Уже после первого выступления большевиков в Петрограде, 3/16 июля 1917 года, подавленного войсками, оставшимися верными Временному правительству, некоторым наблюдательным иностранцам, бывшим в России, стало ясно, что большевистская опасность угрожает не только России, но и всей Западной Европе.

Через несколько дней после Петроградского выступления большевиков ко мне, как к начальнику штаба Верховного главнокомандующего, пришел по какому-то делу военный представитель великобританского правительства при Ставке генерал Бартер. Закончив деловой разговор, мы стали обсуждать петроградские события и возможные последствия развития большевизма.

Генерал Бартер, отвечая на высказанное мною опасение, что Временное правительство не сумеет справиться с большевистской опасностью и что большевизм может скоро окончательно разрушить армию и ввергнуть в анархию всю Россию, сказал, что опасность для России, конечно, велика; что лозунги, выдвинутые большевиками, слишком заманчивы для крестьян и рабочих; что он также боится, что большевизм и анархия охватят Россию, но что он считает, что большевистская опасность угрожает Великобритании еще в большей степени, чем России.

На мой вопрос: «Как так?» – генерал Бартер ответил (я не помню дословно сказанного генералом Бартером, но суть его ответа настолько врезалась мне в память, что смысл его я передаю совершенно точно и потому позволяю себе взять его слова в кавычки):

«России, конечно, угрожает непосредственная опасность и, вероятно, большевизм ее охватит. Я не знаю, долго ли будет Россия болеть, но думаю, что эта болезнь для нее не будет смертельна. Большевизм более опасен для стран, в которых преобладает рабочее население. Россия, главным образом, земледельческая страна, а земледельцы, как собственники, с большевизмом не помирятся. Русские крестьяне и мелкие земельные собственники спасут Россию.

Другое дело Англия. У нас преобладает рабочее население. У нас, при возрастающем неудовольствии среди рабочих различных фабрично-заводских и угольных предприятий, почва для большевизма вполне подготовлена.

Если большевизм перекинется в Англию, то для нее это может быть смертельная болезнь. Если же и удастся не допустить развития большевизма в Англии, то я все же предвижу, что ей придется пережить глубокие потрясения, которые могут страшно повлиять на ее будущность».

Но думаю, что, за исключением отдельных личностей, в Западной Европе, всецело поглощенной страшной борьбой, от исхода которой зависело самое существование государств, долго еще не сознавали той опасности, которая на них надвигалась в виде большевистского интернационала.

После захвата 25 октября/7 ноября 1917 года большевиками власти в России большевистская опасность представлялась для Держав согласия в смысле захвата власти в России ставленниками германцев, которые, заключив сепаратный мир с Германией, вывели окончательно Россию из мировой борьбы и могли предоставить немцам пользоваться Россией как продовольственной базой для продолжения борьбы на Западном фронте.

Начавшееся на Дону формирование Добровольческой армии заинтересовало Францию и Великобританию. Их представители в России получили указание войти в связь с Московским национальным центром и генералом Алексеевым и выяснить, насколько серьезным является начатое дело. Военные представители Франции и Великобритании в декабре 1917 года были в Новочеркасске и, познакомившись с тем, что делается, обещали от имени своих правительств значительную денежную помощь.

Весной 1918 года казалось, что Добровольческая армия, возглавляемая генералами Алексеевым и Корниловым, должна будет прекратить свое существование, и союзники, считая, по-видимому, что помогать ей бесполезно, никакой поддержки ей не оказали. В этот период представители Франции и Англии, продолжая поддерживать связь с Московским национальным центром, оказывали небольшую денежную поддержку Б. Савинкову, на деятельность которого по организации противобольшевистского выступления они смотрели, по-видимому, с доверием.

К лету 1918 года, в связи с передвижением в Сибирь Чехословацкого корпуса и начавшимися в Сибири противобольшевистскими выступлениями, у союзников появился план создания по Волге Восточного фронта, ядром для которого должен был явиться этот корпус. Создание вновь Восточного фронта, который заставил бы германцев ослабить свои силы на Западном фронте, было для союзников крайне заманчиво, и они обратили все свое внимание на Сибирь.

Начавшиеся летом 1918 года успехи Добровольческой армии на Кубани и борьба с большевиками Дона вновь привлекли внимание союзников к югу России, но отсутствие какой-либо связи не позволяло им оказать непосредственную помощь крепнувшей там Добровольческой армии.

Ко времени победы Держав согласия над Центральными Державами для западных держав стало выясняться, что опасность большевизма была страшна не только выводом России из мировой борьбы и предоставлением ресурсов России в распоряжение Германии, но и тем, что лозунги большевизма, крайне заманчивые для рабочих масс, а также для низов населения, как чувствующих себя неудовлетворимыми и обиженными, так и для везде значительного преступного элемента, в случае распространения в Европе и Азии, могут повести к новым и тяжким государственным потрясениям.

При этом целый ряд фактов указывал на то, что Германия, принужденная прекратить открытую борьбу с Державами согласия и капитулировать, продолжает пользоваться ею же насажденным в России большевизмом для продолжения скрытой борьбы против Держав согласия.

Кроме помощи, которую советское правительство получало от Германии на территории России, чувствовалось, что к организации большевистской пропаганды, начавшейся как в западных государствах, так и в Азии, причастны германские агенты.

Опасность распространения большевизма, по-видимому, прежде всего была создана Францией. В Англии в этом отношении резко определилось два течения.

Одно, во главе которого стоял великобританский премьер Ллойд Джордж, было против активной помощи борющимся против большевиков русским вооруженным силам. Политические деятели, возглавлявшие это течение, по-видимому, считали, что путем, так сказать, морального воздействия на советское правительство в России можно его заставить эволюционировать и пойти по пути создания демократического правительства, обеспечивающего интересы как русского населения, так и интересы иностранных держав.

Другое течение, возглавляемое Винстоном Черчиллем, было за самую решительную помощь русским, которые борются против большевиков. Руководители этого течения считали, что никакого соглашения нельзя достигнуть с международной шайкой разбойников, которые, выполнив задание Германии по развалу Русской армии и заключению сепаратного мира с Центральными Державами, предают Россию огню и мечу и угрожают государственному строю всех стран мира.