***

– Ты на мальчиков не обижайся, – посоветовал старик, разливая по глиняным кружкам взвар, сильно отдающий валерьяной. – У них свои резоны есть.

– Не сомневаюсь, – проворчала Ора, принимая протянутую карватку[2]. Отвар, может, и не слишком приятно пах, но был явно горячим, а Роен, несмотря на плащ и огонь в камине, опять мёрзнуть начала. – Только ведь можно же сначала просто объяснить, а не хватать и к стульям привязывать.

Девушка глянула на тот самый стул, намертво вмурованный в каменный пол, с бессильно повисшими языками расстегнутых ремней, и отвернулась. Только от одного вида этой, с позволения сказать «мебели», становилось совсем уж зябко.

– Можно-то можно, – согласился жрец. Кряхтя, уселся в глубокое кресло, стоящее перед самым очагом. Капюшона он так и не снял, даже не сдвинул. – Да только у них как? Сначала вдарь, а потом разбирайся, надо ли было бить. А что поделаешь, если от этого жизнь зависит? Им обычно рассуждать некогда. Вертись волчком и тыкай куда попадётся. Может, всё же присядешь? Слово даю, у этого стула зубов нет.

– Кто вас знает? – проворчала Роен, садясь. – И я всё понимаю, правда. Только я-то не враг.

– Э-э, не скажи. Демоны твари хитрые. И умные, кто бы что не говорил. Они не только рвать горазды. А эти мальчики не понаслышке знают, что такое управление разумом.

– И что это? – спросила Ора, глядя на старика поверх края кружки.

– А это, девонька, когда такая мразь к тебе в голову забирается, да нашёптывает всякое-разное, с ума сводит. И проще всего им справиться со слабыми, со стариками, детьми, у кого душа в раздрае. Ну а что безумец сделать может, того и Шестеро не предскажут. Впрочем, чаще-то всего они не другим – себе вредят. Так что мальчишки не защищались, а тебя же и спасали. Тогда вот так же было-то.

– Так же – это как же?

– А! – махнул рукой жрец.

– Постойте, – Роен отставила отвар, вкус которого запаху ничем не уступал, дёрнула за свесившуюся за нос прядь. – Владыка сказал, что жена Ноэ ушла в Закатное небо сама, но не по собственной воле. Так это её демон заставил? – Белобородый промолчал. – Шестеро защити! Она же ещё и ребёнка… – И на это жрец ничего не ответил. – А они атьеру охраняли, как меня и не уберегли, так? – снова тишина. – Так, значит, она была слабой? Или, как вы говорите, душа в раздрае?

– Я не бабка, чтобы сплетни разносить, – брюзгливо отозвался жрец.

– Да какие сплетни! – Ора вскочила. К сожалению, в тесной комнатёнке расхаживать особо не получилось, три шага до одной стены, три до другой. – В меня, в мою голову, в любой момент может какая-то… какая-то дичь залезть, а я и пискнуть не сумею? Да это… – Роен, фыркнув от возмущения, взмахнула руками, едва не снеся с каминной полки плетёную бутылку. – У меня просто слов нет, – призналась тихо.

– Не переживай ты очень-то, – совершенно спокойно сказал старик. – У тебя вон какие хранители! Муха мимо не просвистит.

– Муха, может, и не просвистит, а вот демоны, получается, запросто. – Кажется, с язвительностью она перебрала. – Раз уж ваши раззамечательные экзорцисты ничего не заметили.

– Так тут надо знать, куда смотреть, а тогда об эдаком никто слыхом не слыхивал.

– Да я не про тогда, а про сейчас!

– А сейчас и замечать нечего было.

– Как это?! Ну то есть да… – протянула Ора, окончательно запутавшись.

– Вот и они не сразу сообразили, – довольно хмыкнул белобородый. – Раз Лис ничегошеньки не углядел, Олден не почувствовал, а Барс не учуял, значит, ничего и не было. Потому как лучше их, может, только я и есть. Вот так-то.

– Но ведь мужчина был?

– А то как же? – ещё довольнее кивнул старик. – Их это, пятым у них был, Одинцом звали. Вернее говоря, он ребяток едва не с сосункового возраста выпестовал, а потом, вишь, помер. Да не ушёл. Остался, видать, присматривать. То-то они, наверное, сейчас охреневают.

– Наверное, – согласилась Ора, сама слегка… удивившись. Солёное словечко к образу благолепного жреца не очень-то подходило.  – Стойте! Призраков не бывает, это всё сказки!

– Ну? Это тебе кто сказал?

– Да все знают!

– А с кем же ты тогда беседы беседовала, девонька?

Роен снова застыла посередь комнаты, грызя коготь. Перспектива и впрямь вырисовывалась не слишком радужная: либо поверить в существование призраков; либо признать, что ей в мозги демоны залезли; либо согласиться с тем, что она спятила. За компанию с остальными.

Или смириться с тем, что вся творящаяся дичь чистейшая правда и реальная реальность.

Вот с последним вариантом выходило хуже всего. Да, ушедшие порой могут ответить, дать совет. Но они не возвращаются. И уж тем более не разрисовывают физиономии проштрафившимся женихам!

Одно дело весть подать, переслать с оказией, и совсем другое самому в гости заявится. Да и ненормально это. Вряд ли кто-то обрадуется дедушке, упокоенному, скажем, ещё до твоего рождения.

– Ты, погляжу, и сама не в курсаах, с чего неушедших видишь, – заключил старик. Ора в ответ только плечами пожала, ей-то откуда знать? – А ты точно никогда с тварями не встречалась? И не бывала в… э-э… странных местах?

– Это считается? – пробормотала Роен, задумчиво сплёвывая кусочек когтя.

– Да в тут-то что странного? Всего лишь орденский госпиталь.

– Правда?

Атьера резко обернулась к седобородому, метнув по каменному полу изрядно запачканным подолом.

– А чего ты так взбутетенилась? – недовольно проворчал жрец. – Скажи-ка вот лучше, у вас в роду никаких баек не ходит, мол прадед какой чудной был или, может, прабабка?

– У нас в роду ничего такого не ходит, – отмахнулась Ора. – А вот про наш Дом говорят, что в Холодной Росе все с рождения на голову недужные. Потому как какая-то там пра с демоном спуталась и… – Роен так и замерла, забыв рот закрыть. – Нет, – сумела выдавить далеко не сразу. – Ну нет же. Такого ведь не бывает, правда? – проскулила жалобно.

– Интересную кашу порой Шестеро заваривают, – хмыкнул жрец, барабаня пальцами по столу. Руки у него, кстати, были совсем не старческие, а, наоборот, крепкие, мозолистые, с по-крестьянски широкими ладонями. – Значит, Ноэ и ты. Демоновское племя и эльд, на дух мразей не выносящий. Заба-авно.

– Ну да, ещё и Ноэ. Ему-то этих… тварей любить не за что, а я, сама получается… И что теперь делать?

– Прежде всего помалкивать, – отрезал жрец. – Ты, девонька, лишнего-то в голову не бери. Кровь, она только кровь и есть. Кто ж знает, чего там в каждом понамешано? Не в том суть.

– Точно. Суть в том, как к этому другие относятся.

– Ты про ребяток, что ли? И им лишнее знать тоже вредно. Вот что, приди-ка ко мне дней через шесть. Я тут пока покумекаю, книжки умные почитаю, может, чего и надумаю. А до той поры молчок, уяснила ли?