Пальцы дрожали, когда расстегивал замочек на цепочке. Я любил Юлю абсолютно неадекватным безумным безграничным чувством. До сих пор не понял, зачем мне был нужен этот девчачий дешевый кулон. Страшно хотел себе какую–нибудь ее вещь, которую она отдаст мне добровольно.

Юля обмотала цепочку вокруг моего запястья правой руки, застегнула и сказала:

– Носи его всегда, хорошо? Каждый раз, когда будешь мыть руки или ну, онанировать, — будешь вспоминать меня. Понял?

Я рассмеялся. Но она строго посмотрела мне в глаза и сказала:

– Поклянись.

Я поднял ладонь и торжественно произнес:

– Клянусь!

Я носил цепочку–браслет на руке долго. И носил бы всю жизнь, если бы не одна пятница. Совершенно обычная. Я в очередной раз возвращался поздно вечером домой пешком. Срезал через дворы, было темно, фонари работали через одного. Холодно и безлюдно. Увидел компанию парней, слегка напрягся, но маршрут не сменил. Я местный и по своему району идти не боялся. Прятаться по углам не в моем стиле.

– Матвей?! – окликнул Богдан, узнав. – Какие люди! Сколько лет, сколько зим, брат!

Блть. Пришлось подойти поздороваться. Богдан был моим соседом да еще и старше на пару лет. Так уж сложилось, что после того, как родителей не стало, меня немного понесло не туда. И Богдан подвернулся под руку. Мы вместе прогуливали школу, бухали, дрались со всеми, кто не так посмотрит. Пока однажды не угнали тачку. Просто так, от скуки. Хотели покататься и вернуть. Менты засекли быстро. Богдан сбежал, а меня поймали, отвезли в обезьянник, избили, но это ладно. В ту ночь мужики из полиции популярно объяснили, что я к ним вернусь и не раз, и какой станет моя жизнь в их теплой компании. Впечатлился. С Богданом дружбу завязал. Интересы резко разошлись.

Да и Юля появилась. Стало не до той тусовки. Я решил всё же поступить в мед, стать крутым спецом, как старший брат. Ну и всё такое.

Богдану мой игнор не понравился, но мне было плевать.

– От телки идешь? – спросил он. – Той самой элитной, с которой никак не познакомишь? Может, завтра приведешь к нам?

Он сказал «телки».

Слово за слово и я двинул ему пару раз. После чего меня избили так, что домой едва добрался, уделал в крови всё, что только можно. Бабулю перепугал страшно, она к тому времени успела отвыкнуть от моей битой физиономии. Телефон разбили, но это пофигу. Богдан забрал тот самый кулон. Снял с моей руки, и я ничего не смог сделать.

Даже когда я просто об этом думаю, впадаю в бешенство.

Каждый раз, когда Богдан меня видел, а видел он меня часто, мы же соседи, он доставал кулон из–под маяки и засовывал в рот. Я каждый раз реагировал и каждый раз он меня бил. Просто потому что был старше и сильнее.

Как меня плющило и рвало на части не описать словами. Юле наврал, что потерял. Она, как назло, не бросила за это, а наоборот, начала успокаивать. Подарила плетеный браслет, который я в дальнейшем честно случайно утопил. А этот кулон... Сука, он спать мне не давал ночами. Я бредил им. Поперся на секцию, где регулярно получал по морде, чтобы научиться драться как следует.

Каково было мое удивление, когда туда же начал ходить этот конопатый придурок из универа. Что, для мажора не нашлось спортклуба получше? Потом выяснилось, что он его еще и купил! Что меня выбесило окончательно.

Захар оказался безбашенным, он словно боли не чувствовал, что меня лишь сильнее подстегнуло. Мы начали соревноваться и упахивать друг друга на ринге.

А потом как–то раз у меня случилась очередная стычка с этими упырями. Богдан всегда нападал минимум втроем. Захар ехал на тачке мимо и зачем–то остановился. Вмешался, поддержал. Тоже отхватил, но вдвоем мы их ушатали.

В тот вечер я отобрал свой кулон и отвел душу. Отомстил за всё. Больше меня не цепляли. После боя мы с Захаром напились в хлам в каком–то дешевом баре и я вдруг рассказал и про кулон, и про побои, в которых признаваться стремно. Захар ответил запросто:

– Меня всю жизнь пиздил старший брат да так, что перед глазами темнело. Думаешь, я просто так дурачок?

Он покрутил у виска.

– Бошка постоянно болит, уж не знаю, связано или нет. Называл рыжей мразью, а мать мою рыжей шлюхой. – Он улыбнулся и загадочно добавил: – Больше не будет. А спорт–клуб... – отмахнулся. – Похвастался отцу успехами на ринге, он купил мне клуб и велел — играться. Блть, фиг знает, что мне с ним делать. Но не возвращать же.

– Это круто. Честно. В голове не укладывается: свой собственный спортзал!

– Подозреваю, папашу злило, что я ходил в его клуб и мешал там клеить шлюх.

Мы заказали еще выпить.

Кулон я Юле, разумеется, не вернул. Целый год тварь конченная его на шее носила, Юля больше к нему не притронется. Но и выбросить почему–то рука не поднялась. Пока не решил, что делать. Так и валяется. А Юле я что получше потом куплю, как появится возможность.

Я паркую машину у дешевой СТОшки. Выхожу на улицу и иду к гаражу. Захар не отстает, тормозит со шлейфом. Позер.

– Говорил же, раньше привезут, – говорит, догоняя.

– Думаешь, боялись, что соскочим?

Пожимает плечами. Мы пожимаем механикам руки, перекидываемся парой слов и подходим к тачке. Переглядываемся. Стаскиваем брезент и глаза округляем. Захар не удерживается и просто орет:

– Ни хрена себе! Да она лучше чем на фото!

– Инджой, блть, – говорю в некотором ступоре. – Вау.

Некоторое время мы бегаем вокруг, рассматриваем, изучаем. Потом Захар протягивает сигарету. Благодарю кивком и достаю из кармана спички. Прикуриваю. Он тоже. Стоим, размышляем. Я говорю:

– Как он так–то? Лошара.

– Ага. До слез.

Мы оба смотрит на битый «Форд Мустанг» кабриолет. В идеальном состоянии, если не считать смятого переда.

– Починим, покрасим, будет как новенький, – говорит Захар. – Покатаемся, а потом еще и пол–ляма поднимем.

– Тихо ты, – обрываю. Механики могут услышать и подохренеть. Им–то процент достанется значительно меньше. У самого аж мурашки по телу, клянусь. Будущее играет яркими красками. – Всё круто. Но одна беда.

– Что еще?

– Продавать жалко.

Захар ржет, запрокинув голову. И отмахивается:

– Тут как с телками. Жалеть нельзя: каждая новая лучше предыдущей.

– С удовольствием посмотрю, как тебя скрутит какая–нибудь.

– Годам к шестидесяти. Двадцатилетняя сиськастая девственница. Ну что, отмечаем?

– Если только быстро.

Обещал Юле, что не буду задерживаться. Она–то дома в кровати с книжкой, нехорошо выйдет.

Юля