– Порядок, – еле переводя дух, ответила я, – значит, так –Вяльцевский проезд, дом четыре, трансформаторная будка. Костя взял небольшуючерную коробочку.

– Михей, внимание, сначала адрес…

Вяльцевский проезд спал. В доме номер четыре, девятиэтажнойблочной башне, горело всего два окна. Тишина стояла потрясающая. Собачники ужеотгуляли со своими питомцами, не было видно и подростков. Наверное, всехизмучила жара и сейчас люди отдыхали от зноя.

Костя припарковался и сказал:

– Так, уезжаю, а ты действуешь по плану. Эх, жаль!

– Что случилось? – спросила я, прижимая к себе сумку.

– Да сериал сегодня начинается по телику по книгамСмоляковой, – мрачно сообщил парень, – поглядеть хотел, круто пишет, хоть ибаба.

Я выскочила из «Жигулей» и так стукнула дверцей, что эхопрокатилось по двору. Ей-богу, эта Смолякова везде, теперь еще и телесериал.Ладно, вот напишу новую книгу, и посмотрим!

На двери трансформаторной будки висел замок. Я дернула заручку, дверь мигом открылась. В лицо пахнуло затхлым воздухом. Воняло ужасно –очевидно, бомжи использовали будку вместо туалета.

– Есть тут кто? – крикнула я.

– Не ори, – донеслось из темноты, – принесла?

– Да.

Вспыхнул узкий луч фонарика.

– Иди сюда.

Спотыкаясь о битые кирпичи и доски, я, стараясь не дышать,побрела на зов. Перед глазами возникла ухмыляющаяся Джуманджи.

– Показывай!

– Вот, – протянула я сумку.

Джуманджи посветила внутрь и схватила торбу.

– Лады, считай, мы тебя простили. А теперь отдохни тутчуток.

Я не успела ничего сказать, потому что в лицо ударила едкаяструя. Глаза мигом наполнились слезами, в носу защипало, изо рта потекли слюни.На какое-то мгновение я ослепла, онемела и перестала дышать, но уже черезсекунду воздух, словно острый нож, ворвался в легкие. Никогда он не казался мнетаким упоительным.

Слезы, сопли и слюни продолжали течь по лицу. Я стояла,вытянув вперед руки, напряженно вслушиваясь в то, что творится снаружи, но наулице стояла все та же сонная тишина. Неужели люди Николая упустили Джуманджи?

– Эй, Виола, жива? – донесся от двери абсолютно спокойныйголос Кости.

– Да, – прохрипела я, – вроде да.

– Иди сюда.

– Не могу.

Послышался хруст. Это Костины сто килограммов дробили битыйкирпич и стекла. В лицо ударил свет фонаря.

– Она в тебя из баллончика пульнула, – без всякого удивленияконстатировал парень, – вот падла. Не боись, ща нос задышит. Сопли-то утри.

Я рукавом блузки размазывала по лицу слезы. Константинукоризненно вздохнул, вынул из кармана рубашки белый носовой платок, пахнущийдорогим одеколоном, и сунул мне в руки.

– Вы, бабы, только изображаете из себя невесть что, –констатировал он, – а платков-то никогда не носите! Двигай на улицу, легчестанет, а то смердит здесь, без баллончика скореживает!

Я выползла на улицу.

– Где Джуманджи?

– Так увезли.

– Вы ее поймали?

– А то, мигом.

– И где она?

– Николай Петрович ею займется. Пошли.

– Куда?

– Ведено тебя домой отвезти.

– Но мне хочется знать…

– Я человек маленький, – вздохнула стокилограммовая туша, –приказано доставить до квартиры.

– Но…

Костя посмотрел на меня исподлобья:

– Сама пойдешь или отнести?

– Но…

Парень легко подхватил меня одной рукой и сунул в «Жигули».

– Завтра с Николаем Петровичем побазаришь. Вот бабы! Сказанодомой – значит, домой!

Страшно усталая, злая, бесконечно чихающая, в измазанныхневесть чем брюках, я вошла в прихожую и, тихо радуясь, что в доме стоиттишина, прокралась на кухню. Так, Олег, кажется, спит, сейчас ко мне никто срасспросами не пристанет, а утром всем будет некогда… Где же бутылка сминеральной водой, в горле просто пересохло.

Но не успела рука открутить пробку, как вспыхнул свет иледяной голос произнес:

– Добрый вечер. Виола!

От неожиданности я уронила пластиковую бутылку с боржоми иобозлилась.

– Олег! Как ты меня напугал! Подкрался и рявкнул!

– Где ты была? – хмурился муж, мрачно разглядывая меня.

– Э.., по делам издательства…

– До трех утра?

– Как? Уже три? – фальшиво удивилась я. Олег ткнул пальцем вчасы.

– Представь себе. Кстати, твой прежний имидж понравился мненамного больше, чем сегодняшний. Брючки из блестящей материи, топик, дурацкиеукрашения и боевая раскраска лучше, чем грязные ноги, рваная блузка изаплаканное лицо. Отчего у тебя глаза, словно у кролика, больногоконъюнктивитом?

– Ну.., понимаешь.., как бы объяснить…

– Словами, – сказал Олег и сел на табуретку, – простословами. Отчего морда красная? Почему выглядишь так, будто ползала по стройкена коленях?

– Э.., вечеринка посвящалась строителям…

– Да?

– Ага. А еще у меня началась аллергия.

– На что?

– Ну…э…

– Не старайся, думаю, на меня.

– Прекрати нести чушь, – вскипела я.

Олег взял с подоконника газету и протянул мне.

– Было очень интересно прочитать это.

Я уставилась на разворот. "Московские тайны АриныВиоловой. Совсем недавно на литературном небосклоне ярко загорелась новаязвездочка. Арина Виолова. Наш корреспондент встретился с писательницей и задалей пару вопросов.

– Мы о вас ничего не знаем…

– Так мне и говорить не о чем. Живу одна, не имею ни мужа,ни родителей, ни детей. Я кошка, которая гуляет сама по себе.