– Как долго, по-вашему, это продлится, Алекс? Вашичувства мне известны. И думаю, вы знаете, что я отношусь к вам таким жеобразом.

При этих словах у него защемило сердце, захотелось обнятьее, однако он не решился.

– Как мы забудем об этом? Как притворяться, будто этогоне существует? – Стоило взглянуть на него, чтобы убедиться, что подобноеневозможно.

– Думаю, нам это предстоит. – И потом, храброулыбнувшись, добавила: – Может, через несколько лет снова встретимся.

– Где? В вашем фамильном доме в Испании, когда онивновь запрут вас на замок? Кого вы дурачите? Рафаэлла…

Он подошел к ней, мягко положил руки ей на плечи, она жеподняла на него свои громадные встревоженные черные глаза, которые он такполюбил.

– Рафаэлла, люди всю жизнь проводят в поисках любви,желая, ожидая, разыскивая ее, и обычно так ее и не обретают. Но в свой срок, всвой чудный срок она приходит, устремляется в твое лоно, стучится в твою дверь,извещает: «Вот она я, бери меня, я твоя». Коль она пришла, как ты можешьотвернуться? Как выговоришь: «Не сейчас. Может, попозже». Как откладывать,зная, что открывшаяся возможность, вполне вероятно, никогда не повторится?

– Порой воспользоваться такой возможностью – роскошь,такая роскошь, которую нельзя себе позволить. Пока нельзя. Не могу я такпоступить, и вам известно.

– Ничего не известно. Позволив себе полюбить меня, чтовы, по сути, отнимаете у своего мужа? Не все ли ему равно, в его-то положении?

– Не все равно.

Она не отводила глаз под взглядом Алекса, он по-прежнемудержал ее за плечи, так стояли они лицом к лицу посреди комнаты.

– Будет не все равно, совсем не все равно, если я станупренебрегать его нуждами, если меня не окажется рядом, чтобы удостовериться,что ухаживают за ним так, как надо, если я, связав себя с вами, позабуду о нем.Нечто в этом роде может его погубить. Ему не все равно. Что касается выбора межжизнью и смертью, не могу я так вот обмануть его.

– Я не собираюсь предлагать это. Никогда. Разве непонятно? Я же говорил, что уважаю ваше к нему отношение, уважаю ваши действия ичувства. Понимаю все это. А настаиваю лишь на том, что есть у вас право нанечто большее, да и у меня тоже. И ничего, что касается вашего мужа, для вас неизменится. Клянусь, Рафаэлла. Всего-то хочу разделить с вами то, чего у насобоих нет, а может, и не было. Насколько я могу судить, вы живете в вакууме. Ия тоже в некотором смысле уже порядочное время.

Рафаэлла посмотрела на него, в глазах были боль и решимость.

– Откуда знать, что нам когда-либо выпадет нечто,Алекс? Не исключено, что ваше чувство – иллюзия, сновидение. Меня вы не знаете.И все, что надумали обо мне, просто фантазия.

На сей раз он только мотнул головой и ласково потянулсягубами к ее губам. Какое-то мгновение ощущал, как она напряглась, но обнял онее так быстро и так крепко, что она не успела отпрянуть, а секундой позже уже ине желала того. Прильнула к нему, словно то был последний сберегшийся на землечеловек, все тело ее стало дрожать от страсти, прежде неизведанной. А затем,едва дыша, она высвободилась, покачала головой, отвернулась.

– Нет, Алекс. Нет! – обратилась она к нему спламенем во взоре. – Нет! Не делайте этого! Не соблазняйте тем, чего мнене позволено. Не позволено, сами знаете! – И снова отвернулась, плечипоникли, глаза наполнились слезами.

– Пожалуйста, уйдите.

– Рафаэлла…

Она медленно приблизилась к нему, глаза были огромными,черты лица заострились. И тут ему показалось, что она внезапно оттаяла под еговзглядом. Пламень в очах сник, она смежила веки ненадолго, потом прильнула кнему, обхватила руками, губы ее стали жадно искать его губы.

– О, милая, люблю тебя… люблю…

Его слова были нежны, но настойчивы, она обнимала и целовалаего со страстностью, таившейся больше семи лет. И затем, не задумываясь, оноткинул розовый атласный купальный халат с ее плеч, склонился, целуя ее тело, аона стояла перед ним, богиня, которой он поклонялся с первой минуты, как увиделее плачущей на ступенях. О такой женщине он мечтал, в такой нуждался и незамедлил ее полюбить. Он ласкал, прижимал ее к себе, а Рафаэлла решилась всейдушой отдаться ему. Казалось, уже целый час они целуются, прикасаются,прижимаются, впиваются друг в друга. У нее началась дрожь в ногах, и тогда,прервав ласки, он схватил ее на руки, сбросив на ковер розовый атласный халат,и уложил ее в постель.

– Рафаэлла?

Его губы произнесли ее имя вопросительно, и она кивнула емус несмелой улыбкой. Он погасил свет, быстро скинул одежду и лег рядом сРафаэллой.

Снова с жадностью стал касаться ее губами и руками. Онатеперь чувствовала себя словно во сне, будто такого быть не может, будто этонечто нереальное, и с самоотречением, самой ей неведомым, отдала она себя ему,и тело ее вздымалось, билось, извивалось в желании, которое прежде и неснилось. С таким же влечением Алекс вжимался в нее, достигая телом ее глубин,самой души, их руки, их ноги сплелись в единую плоть, губы накрепко соединилисьв одном бесконечном поцелуе, пока не истек, не покинул их финальный мигнаслаждения, когда они вместе словно пребывали на небесах.

Потом они недвижно лежали бок о бок в мягком свете бра, иАлекс не сводил глаз с женщины, ставшей его любимой. И вдруг подступил страх.Что он сделал и как теперь поведет себя она? Возненавидит его? И всему конец?Но таким теплом веяло от ее глаз, что ему было ясно, что это не конец, аначало, и под его взглядом она склонилась к нему, нежно поцеловала в губы имедленно-медленно провела пальцами по его спине. Все его тело словно зазнобило,он вновь поцеловал ее, затем лег на бок, чтобы видеть ее улыбку.

– Я люблю тебя, Рафаэлла.

Сказано это было совсем тихо, только для нее одной, и онатихо кивнула и улыбнулась.

– Люблю, – повторил он, и ее улыбка стала шире.

– Знаю. И я тебя люблю. – Она говорила так жетихо, как и он, и Алекс внезапно привлек ее к себе, крепко обнял, чтобы онаникогда не смогла покинуть его. И будто поняв это, она еще теснее прижалась кнему.

– Все хорошо, Алекс… ох… все хорошо.

Несколькими минутами позже его руки снова начали ласкать ее.

– Рафаэлла! – шепнул он, приподнявшись на локте,не уверенный, что она проснулась.

Но вот ее ресницы затрепетали под молодым светом утра, ипервым делом она увидела Алекса, смотревшего на нее полным любви взором.

– Доброе утро, моя милая.

Он поцеловал ее, погладил по длинным шелковистым чернымволосам, столь похожим на его собственные.

Рафаэлла заметила, что при этом он улыбнулся, и улыбнулась вответ.