я думал только об одном: найдется, обязательно найдется спасительное лекарство, кому-то удастся отыскать его, быть может, и мне. Нашлось же средство против сифилиса, а ведь в ту пору, когда я поступал в университет, нам, студентам, в специальной брошюре внушали, что это заболевание неизлечимо. Значит, Ницше, Шуман, Шуберт и многие другие умерли не от "неизлечимой" болезни, а от болезни, которую тогда еще не умели лечить, – их смерть, можно сказать, была вдвойне преждевременной. Каждый день наука открывает что-нибудь новое, неожиданное, фантастическое, то, что еще вчера казалось немыслимым! Все возможно, даже невозможное, ибо там, где перед наукой сегодня заперты все двери, завтра может приоткрыться одна из них. Если старые методы оказываются безуспешными, надо искать новые, а где не помогает наука, там всегда еще можно надеяться на чудо. Да, да, настоящие чудеса случаются в медицине, и в наш век электричества, вопреки всякой логике и опыту, иной раз нам самим удается спровоцировать такое чудо.»

Честно говоря, я не просто утешала Максима. Я по-настоящему верю в то, что неизлечимая болезнь – всегда понятие относительное. А сейчас медицина идет вперед просто семимильными шагами, каждый день изобретают новые методы лечения и новые лекарства! Раньше самые лучшие врачи были бессильны перед множеством болезней, которые в наше время полностью излечиваются! Любой человек – неповторимая индивидуальность, и болезнь у каждого протекает по-разному. И исход тоже может быть разный, главное, не сдаваться. Ведь и сейчас науке известно еще не все, некоторые механизмы выздоровления врачи не могут объяснить, но они срабатывают. Один человек живет после «смертельного диагноза» еще долгие годы, а другой, абсолютно здоровый, гибнет в результате досадной случайности – разве мало примеров мы знаем тому и другому?

Не могу сказать, что Максим пребывал в том же состоянии, в котором я его обнаружила вчера, но ко всем моим уговорам он оставался безучастным. Я ждала звонка Наташи, и продолжала машинально вытирала пыль на полках, переставляла книги и статуэтки, потом опять начала мыть посуду в раковине. Нет, я никогда не веду себя в гостях так бесцеремонно – но я старалась, чтобы Максим не заметил моего волнения. Я обратила внимание на то, что пыли скопилось порядочно, как и грязной посуды. Вроде бы раньше Максим говорил, что к ним регулярно приходит какая-то помощница или няня. Но в доме как-то не чувствовалось женской руки.

– Максим, а вам кто-нибудь помогает? Ты рассказывал о няне? – набравшись смелости, я задала волновавший меня вопрос.

– Эту прекрасную няню я выгнал к чертовой матери! – Максим опять начал грубить. – Сначала она откуда-то разузнала про мою болезнь, потом почти поселилась здесь – то ей поздно ехать домой, то она устала… А в один прекрасный вечер, когда мне пришлось отлучиться по делу и оставить Алиску с ней, она устроила тут бардак – притащила какого-то нетрезвого типа и они распили мои коллекционные вина… Да черт с ними, с винами, – Алиска плакала, закрытая в своей комнате, когда я вернулся! – было видно, что ему давно уже хотелось выговориться на эту тему.

Так, совсем замечательно, а кто же им приносит продукты, гуляет с ребенком? Я спросила и об этом.

– Продукты я заказываю по Интернету, а гуляет Алиса на балконе – видишь, какая у нас лоджия! – балкон у них и вправду был шикарный. Он выходил в двор, летом зеленый, а сейчас весь расцвеченный осенними красками. Я вспомнила свой двор, свой балкон…

И тут позвонила Наташа.

– Я переговорила по телефону с профессором, сказала, что являюсь учредителем фирмы по приему пациентов из России на лечение, – она пару секунд помолчала, прислушалась, сообразила ли я, о какой фирме она говорит.

Удостоверившись в моей несомненной сообразительности, отчего и я загордилась, как будто получила за свой интеллект «Хрустальную сову» в «Что? Где? Когда?», она продолжила.

– Профессор считает, что надежда есть. Ситуация не настолько безысходна, как утверждают московские врачи, процент выздоравливающих пациентов достаточно высок.

Мы долго говорили с ней, сначала я, потом трубку взял Максим.

– Ты должна привезти его сюда в Берлин! Здесь проведут обследование и назначат лечение. – закончила свою речь Наташа.

После этого разговора атмосфера в доме немного разрядилась. Максим, такой вялый и безучастный после этого звонка развил бурную деятельность. Он что-то подсчитывал, ходил по комнате, что-то искал на полках (нарушив тем самым весь порядок, который я навела). Потом даже куда-то позвонил, закрывшись в дальней комнате. В это время я занялась Алисой – покормила ее, поиграла в куклы. Мне показалось, что девочка сильно переживает состояние Максима. Хотя мы с ней веселились, время от времени она становилась задумчивой, прислушивалась к его голосу за стеной. Было уже достаточно поздно, ее глазки стали сонными, и я уложила малышку спать. Максим опять стал невеселым, о чем-то думал, сидел за компьютером и просматривал какие-то сайты в Интернете. Я не решалась заговорить первой, но вот он нарушил молчание:

– Ты знаешь, пожалуй, я соглашусь на твое предложение. Опять станешь моим гидом по Берлинским больницам, – он пытался шутить. – Только не знаю, что делать с Алисой. Дело в том, что мои родственники, ну, которые могли бы присмотреть за девочкой, как-то все расклеились. У одних неотложных дел, у других проблемы со здоровьем. Дядя с женой срочно собрались в Трускавец лечить печень… – Максим печально улыбнулся.

– Но ведь мы можем взять девочку с собой!

– Маленького ребенка? Придется нанимать няньку, это еще дополнительные траты, а тут и так с деньгами… – тут он замолчал. Максим не хотел этого говорить. Но я поняла, что у него не очень хорошо с финансами.

– Да ничего страшного! – затараторила я, чтобы загладить неловкость. – Будет ходить в садик вместе с моим внуком – они ведь ровесники! Или возьмем няню – знаешь, сколько в Берлине девушек из Литвы? Они и по-русски говорят.

Максим сказал, чтобы я не волновалась насчет денег, у него есть сбережения, вполне хватит на все обследования… «А на лечение?» – невольно подумала я. Но, в конце концов, я неплохо зарабатываю, у меня тоже есть небольшие сбережения. А еще и наследство – дом в Бразилии ведь тоже стоит денег!

У Максима была многоразовая виза, поэтому нам удалось улететь через два дня.

Не стану рассказывать, как мы добирались до Берлина. Дорожные хлопоты всегда отвлекают от грустных мыслей. Город встретил нас во всей красе. Оказалось, что Максим никогда не был здесь осенью. Алиса продолжала радовать своим покладистым характером. Девочка не капризничала, словно понимала, что взрослые заняты серьезными проблемами.