К кому обратиться за помощью? Муж! Он хоть и бывший, но утверждает, что мы с ним друзья. Кто, как ни он, расскажет, как ведет себя мужчина в сложной ситуации, а может и подскажет, что мне делать в таких обстоятельствах?

– Скажи, как бы ты себя повел, если бы узнал, что тяжело болен, возможно даже неизлечимо, – после короткого приветствия обратилась к нему я.

– Я бы попытался дописать докторскую диссертацию!

– Алло! Ты сам-то слышишь, что говоришь? Какая диссертация? Мы с тобой без малого 20 лет живем вдали от нашей прошлой жизни, вдали от всех диссертаций!

– Да. Но это то единственное, что в этой жизни я делал хорошо. Делать деньги и делать дело – это не одно и тоже. Я считаю, что только тот, кто здесь продолжает дело, начатое там, может быть признан состоявшимся как личность. А все остальное – это просто умение обеспечить себя и свою семью. Дурное дело – не хитрое. Отправлять запчасти для машин – это ли большая наука? Знаешь, а может быть я решил бы написать книгу.

– Какую еще книгу? – я была приятно удивлена.

– О нашей жизни, о нашей эмиграции, о моем детстве. Хорошо бы, чтобы наши внуки это почитали, хотя я не уверен, что им это вообще было бы интересно.

– Послушай, – перебила его я, – прости, что не готова сегодня дискутировать с тобой по этому поводу. У меня действительно проблема.

Я вкратце поведала ему то, что меня волновало и почувствовала, что беседа с ним меня немного успокоила.

– Приезжай ко мне, позвонишь от меня, мой телефон не определяется определителем номера, и твой Максим не увидит даже, что звонят из Германии. Посмотрим на его реакцию.

Дома у мужа я не была с тех пор, как он ушел от меня, до этого я там бывала с ним вместе у моей тогдашней приятельницы, которая потом стала его женой. Отказавшись от чая, предложенного ею, я вышла в другую комнату, закрыла за собой дверь, позвонила.

– Слушаю! – когда раздались первые звуки знакомого голоса, я поняла, что не слышала его целую вечность!

Но в ответ на мое сдавленное от волнения «Алло!» он бросил трубку! Я как будто с разбега ударилась о каменную стену… Не знаю, как бы я собирала собственные осколки, но запас деликатности у моего бывшего мужа, в настоящий момент друга, отца моей дочери и деда моего внука к тому моменту истек, он ворвался в комнату с пузырьком сердечных капель в одной руке и бутылкой шампанского в другой… Что и говорить, мне в тот момент не могло помочь ни одно, ни другое –я поняла, что надо лететь в Москву.

Легко сказать «лететь» … Хотя мне не нужна виза (у меня двойное гражданство и есть украинский паспорт) и рейсы на Москву отправляются достаточно часто, я все-таки готова была воскликнуть вместе со злосчастной купеческой дочкой Катериной: «Отчего люди не летают, так как птицы!» Прежде всего, мне нужно было отпроситься с работы. Я позвонила Гюнтеру и сказала, что речь идет о жизни и смерти в прямом смысле слова. Гюнтер, хоть и удивился, но пообещал поговорить с шефом и помочь отменить мои занятия на следующей неделе. Накачавшись капель, шампанского и чая (они все-таки уговорили меня все это употребить) муж отвез меня домой. На завтра я пришла на работу. Мой добрый гений Гюнтер свое обещание сдержал, и шеф разрешил взять неделю отпуска. Могу только догадываться, что объяснял по моему поводу Гюнтер, но шеф искоса поглядывал на меня с плохо скрываемым любопытством.

По дороге в аэропорт я заехала в магазин игрушек. Трудно объяснить, что привело меня в это царство кукол, но я побродила по магазину… Тискала мягких медвежат, гладила пушистых котят, подергала за уши гигантского розового кролика, полюбовалась куклами… А потом купила одну красавицу в изумрудном платье, с зелеными глазами и белокурыми кудряшками. Зачем? Тогда я не думала, зачем. Мне показалось, она смутно напоминает кого-то…

Я не представляла себе ясно, что же буду делать в Москве, и с чем мне предстоит столкнуться. На все про все у меня есть неделя, я должна успеть. Меня мало интересовал полет, я тупо смотрела в иллюминатор, на какое-то время даже заснула… Очнулась в Шереметьево, как-то прошла все формальности и взяла такси.

Я приехала к Максиму домой. Он был в ужасном состоянии. Сдержанный, воспитанный, остроумный человек куда-то исчез. Передо мной был нервный, замкнутый, неряшливый тип. Сердце сжалось, когда я увидела его таким.

– Привет! – сказал он мне, пытаясь казаться развязным. – Вообще-то ты зря приехала, зря потратилась на билет… – заявил он мне, не приглашая войти. Он отстранился, почти отшатнулся, когда я попыталась… Нет, не обнять, просто протянуть ему руку…

– Может быть, все-таки разрешишь войти? – я решилась не сдаваться, пытаясь изобразить из себя этакую бойкую оптимистку… Я пыталась растянуть губы в улыбке, а самой хотелось плакать.

– Ну проходи… – без энтузиазма сказал Максим. Его взгляд, такой теплый прежде, был ледяным. Но мне казалось, что за льдом таится отчаяние.

– Я все знаю! Знаю, что ты болен! – собравшись с силами, выдохнула я. – Но неизлечимых болезней нет!

– Так говорят все здоровые, пока не заболеют! – Максим зло усмехнулся.

– Между прочим, моя болезнь заразная! Так что держись от меня подальше!

Некоторое время мы просто молча смотрели друг на друга. Вернее, это я смотрела на Максима, а он отводил глаза. Он был сейчас похож на больного, загнанного зверя…

И тут в прихожую вышла девочка. Малышка сразу меня узнала и поздоровалась. Я обняла ее. Стараясь говорить спокойно, спросила:

– Ну, как вы тут живете?

Алиса начала без умолку тараторить, рассказывать свои детские новости – у соседей живет щенок, такса, похожая на пирожок на ножках…

– Папа, правда, она похожа на пирожок? – Алиса взяла Максима за руку. Мне показалось, что ее беззаботная болтовня – это всего лишь способ победить папину беду. Сколько таких часов они провели вместе – щебечущая малышка и отчаявшийся мужчина, мысленно простившийся с будущим? «Нет! – решила я в эту минуту. – Я не уберусь из твоей жизни, милый мой Максим, даже если ты меня будешь выгонять! Я должна остаться и сделать все, что только в моих силах – ради тебя, ради этой девочки, да и ради самой себя!»

В этот момент я вспомнила о кукле, которую привезла из Берлина. Конечно же, это был подарок Алисе! Я