— И ты умеешь читать эти отражения, — тоном утверждения произнес Один. Девушка с улыбкой кивнула. — Та-ак… И насколько полно?

— Довольно полно.

— Ну, например?

— Например, меня нельзя обмануть в разговоре.

— Вообще?

— Вообще. Я вижу, если человек сам слабо верит в то, что говорит. Либо же сам себя хочет убедить в собственной правоте.

— А событий это касается? Или только общечеловеческих отношений?

— Событий, конечно, тоже. Тут несколько иной принцип, иные приемы, но в целом… Да, то же самое.

— Это и называется быть оператором информации?

— Совершенно верно. Я оперирую информацией, а вовсе не заглядываю в чужое сознание, не изменяю его по своему вкусу.

— Достаточно и того, чем ты владеешь. Я кое-что слышал о тебе и раньше.

Кайндел поморщилась.

— Слава — вещь излишняя. Особенно для человека моей профессии.

— Да, конечно… Так в этой тетради заметки по… по твоей профессии?

— Да. Так всегда проще осваивать новое — изложить на бумаге, структурировать. Но вам, конечно, непонятно, потому что здесь я начала излагать суть, скажем так, с середины.

— А начало где?

— В рукописном виде — нигде, — улыбнулась Кайндел.

— Как жаль. — Улыбка была заразительна, и глава ОСН улыбнулся в ответ. — А я понадеялся, что ты сможешь помочь нам подготовить таких же специалистов, как ты.

— Боюсь, это невозможно, — она взглянула на Одина и примирительно добавила: — Не надо думать, что я попросту хочу быть незаменимой и единственной в своем роде. Для того чтобы стать оператором информации, нужно обладать определенными способностями, но даже при наличии способностей освоить профессию по записям или книге сложно. Да и к чему вам столько специалистов? Только для того, чтобы отправить меня восвояси? Но я ведь вам требовалась не как профессионал.

— Здесь вы промахнулись, я не собираюсь отправлять вас восвояси.

— Любая правда бывает полной и частичной. То, что вы сейчас сказали, — частичная правда. Вы не доверяете мне, не хотите допускать меня к ценной информации, потому и хотели бы обзавестись специалистом, которому полностью доверяете.

Глава ОСН хмыкнул и неопределенно повел плечами. Возразить ему было нечего. Разумеется, поразило его не то, что девушка догадалась, какими именно соображениями он руководствовался, а то, что буквально слово в слово повторила те мысли, которые возникали у него в голове буквально за секунду до того. Чтоб сгладить неловкость, он открыл амбарную книгу.

— Ладно. А это…

— Это — та самая теория магии, о которой я говорила Эйву Шреддеру. Все повторяется, сначала я излагала мысли, которые хотела точнее структурировать, а потом привела все в систему. Текст посвящен разного рода новым явлениям и тому, как их можно использовать. И вот, — она взялась за толстую папку. — Эти записи посвящены рунической магии.

— Какой? Рунической? Предсказания?

— Нет. Вы называете ее знаковой. Магия, в которой заклинания выражены той или иной комбинацией знаков или символов.

Глаза у Одина вспыхнули. Он торопливо раскрыл папку, и губы его уже округлились, но прежде, чем он задал вопрос, Кайндел поспешила ответить на него.

— Да-да, и теория этой магии, и тот ее раздел, где она смыкается с теорией создания магических артефактов… Извините, я опять…

— Ничего. Так даже проще. Куда быстрее получается, если не надо проговаривать вопрос до конца. Или даже начинать его, — бодро ответил глава Организации, хотя от подобного чтения мыслей ему, как любому нормальному человеку, стало явно не по себе. — И ты проверяла?

— Разумеется. Все от первого до последнего слова, — девушка иронично усмехнулась. — На проверку всего этого у меня ушло полгода — все то время, которое Ночь дала мне «поразмыслить».

— Она не верила, что ты собираешься уйти из Круга?

— Не верила.

— Что ж, — Один закрыл папку. — Это просто бесценный материал. Могу ли я надеяться, что ты передашь его нам?

— Да вы и сами уже все взяли, — ответила она. — Я не возражаю.

— Наши специалисты посмотрят. И, если они одобрят — а я уверен, что одобрят, — ты согласишься проводить часть времени за компьютером, чтоб привести все эти сведения в вид, пригодный для распечатывания?

«Конечно, одобрят, — с неожиданной злостью подумала Кайндел. — В ситуации, когда нет ничего, сойдет текст по магии и в худшем состоянии. И даже более спорный». Она действительно не возражала против того, чтоб передать оэсэновцам свои знания по магии, а заодно и большую часть наработок Алого Круга (пусть война будет честной!), тем более что это изрядно повышало ее акции. И даже то, что представители Организации так по-хамски залезли в ее архив, девушка в глубине души простила, к тому же Один поспешил заверить ее — остальные бумаги будут немедленно переданы ей, и никто в них больше не заглянет.

Ее дела постепенно налаживались, жаловаться не приходилось.

В следующее мгновение дверь в кабинет главы ОСН распахнулась, и появившийся на пороге оэсэновец из числа старших офицеров произнес:

— Один, Старший пропал.

— Что значит пропал? — рявкнул тот.

— Не вернулся с задания.

Один звучно плюнул и вылетел из кабинета.

От курсантов факта исчезновения Старшего не пытались скрыть, и потому они узнали об инциденте очень скоро. Ведь этот офицер был преподавателем рукопашного боя, весьма важного предмета, да еще и одним из двух наставников. Последнее означало, что к нему всегда можно явиться за помощью, разъяснениями или допуском в нижний этаж базы, на полигон для испытания заклинаний. Допуск туда получал любой желающий, без ограничений, но его обязательно требовалось получать у одного из наставников — чтобы те знали, кто, когда и зачем именно собирается на полигон.

Разговоров было много, особенно настойчиво курсанты расспрашивали Кайндел, принесшую эту новость на учебные этажи. Но девушка ничего не знала, кроме того, что Старший не вернулся с задания.

— Как ты думаешь, он попал в плен? — в очередной раз поинтересовался у девушки Илья, которого все на курсе уже привыкли называть Ильей Тверским.

Она в ответ пожала плечами.

— Ведь наверняка его взяли ребята из Алого Круга, да? Кому еще это нужно?

— Он может понадобиться кому угодно, — хмуро ответила Кайндел. — ОСН в странной ситуации — она до сих пор не в состоянии утверждать, что знает всех своих врагов.

— Отлично сказано, — произнес, подходя, Федеван. Этого иномирянина уже успели наречь Черным, и он, похоже, гордился своим прозвищем. Конечно, имелись в виду его смуглая кожа и темные волосы, но черный цвет означал что-то особенное на родине Федевана, и тот явно чувствовал себя польщенным. Прозвище удивительным образом сблизило его с уроженцами мира под названием Земля. — Любой воин до конца не может быть уверен, что знает всех своих врагов.