***

Я как раз перебирала способы, как я могла бы избавиться от нее и при этом не попасть под суд, когда случилось ЭТО.

Агата принесла стеклянную бутыль с редким рапсовым маслом, и Жанна убрала ее в шкаф с верхней одеждой. Клянусь, это вышло случайно. Я доставала палантин, и не имела ни малейшего понятия, что бутыль она поставила на его уголок.

Стекло разлетелось вдребезги, мои дорогие замшевые туфли и тонкие чулки от Клэри окатило этой желтой жижей, и я несколько секунд просто хватала воздух ртом, чтобы не разразиться потоком ругани в лучших традициях дяди – а на ум шли исключительно его любимые фразочки.

– Черт, – наконец, тихо сказала я и отправилась в уборную приводить в порядок туфли.

Я честно собиралась все убрать, когда вернусь – уборщики уже ушли, и прикинула, какими чарами воспользоваться, а если не выйдет – я даже вспомнила, где могу взять метелку.

И я даже ее взяла. В надежде, что меня никто не увидит с метелкой в руках, я подходила к приемной, когда…

Кто-то вскрикнул, и что-то прогрохотало.

Мы с Талием Джонасом оказались в приемной одновременно – он появился из своего кабинета, я из коридора.

Жанна лежала возле шкафа, схватившись за ногу со стонами и непередаваемыми муками на лице, а пол был перепачкан кровью.

– Набирайте дежурного целителя, – коротко, без малейшей паники распорядился Талий Джонас и присел возле Жанны. На меня дохнуло магией, и это отрезвило. Я отбросила метелку и схватила телефонную трубку.

Вот так это произошло.

Жанну увезли с порезами и сломанной ногой. Талий Джонас сам помог убрать стекло, масло и кровь. А я осталась единственной секретаршей господина главы ОМП.

Даже не приложив к тому никаких сознательных усилий.

С магами порой такое случается: когда ты задумаешь что-то, оно воплощается само собой.

Я не спала до утра, но я успела.

Сто процентов. Идеально.

Еще час ушел на сборку и отладку ключа, пришлось даже пропустить первую лекцию. На оставшихся трех и практикуме я сидела в каком-то сонном анабиозе. Иногда меня начинало потряхивать – то от воспоминаний окровавленной Жанны, то от волнения перед сегодняшним преступлением. Если так пойдет, моя успеваемость скатится до Вадиной и ниже. Хотя, если меня застукают у сейфа начальника ОМП, это не будет иметь ни малейшего значения.

Я боялась, что Талий Джонас пригласит какую-нибудь тетку из другого отдела вместо Жанны на время ее лечения, но к моему – ужасно приятному – удивлению, он полностью доверил свои секретарские дела мне. И завалил меня по уши работой.

И это кто-то совсем недавно «жалел» о моей загубленной личной жизни? Ну-ну.

По крайней мере, никто не удивился, когда после его ухода в вечер пятницы, я задержалась на рабочем месте. Правда, мне пришлось выждать, пока опустеет весь коридор, потому что в кабинет то и дело заглядывали «сочувствующие» и заговорщически предлагали уйти уже домой, а некоторые особенно наглые – в кафе. Пришлось запереть изнутри дверь приемной и погасить свет.

Некоторое время я действительно посвятила работе – оказывается, Жанна каждый день разбирала просто килотонны почты начальника и готовила три бессмысленных, но ОЧЕНЬ ВАЖНЫХ отчета, и вся эта рутина теперь досталась мне.

А когда стихли шаги последних трудоголиков, я выждала еще минут десять и, аккуратно взяв свою сумочку, тихо вошла в кабинет Талия Джонаса. Сердце колотилось, как сумасшедшее, когда я в темноте, разбавляемой лишь светом фонарей за окном, пробиралась к спрятанной за панелями дверью. Та поддалась на удивление легко – никаких запирающих чар на ней не было.

Вот и комната отдыха. Здесь, как и в прошлый раз, из-за плотных штор было темно, хоть глаз выколи, но зажигать свет было слишком опасно – все же снаружи могло оказаться, что шторы не настолько уж непроницаемые. Я достала тот самый ночник, который подарил Вадя, установила его на крохотном столике, где в прошлый раз Талий Джонас ставил стакан и бутылку, и вынула ключи.

Сейф оказался именно там, где указывал Вадя – за панелью возле бара. Темная, блестящая поверхность, полностью встроен в стену – черт, я надеялась положить ключи сверху. Хорошо, что догадалась взять магически нейтральную липучку. Очень аккуратно, чтобы не активировать раньше времени, я приклеила плоские золотые пластины на дверцу. Вдохнула.

Выдохнула.

Даже стук сердца затих.

Ну, вперед.

Дверца открылась с тихим щелчком.

С ума сойти.

До последнего не могла поверить, что получится. Невероятно.

Ух.

Я поскорее распахнула тяжелую дверцу – мало ли, какие на ней чары, вдруг закроется обратно, – и поднесла фонарик.

Вот черт. Да их здесь больше трех десятков. Даже если бы у меня с собой было столько чистых флеш-камней, мне два дня понадобится, чтобы все это скопировать.

И что делать?

С моими скудными способностями в ментальной магии нырять и выяснять, что в каждом камне, для меня – самоубийство. Не уверена, что вынырну самостоятельно даже из первого. Воспользоваться компьютером? Слишком долго.

Ладно. Скопирую, сколько успею. Что еще остается?

Я убрала в сумочку ключи с дверцы – одна липучка никак не хотела отдираться – и достала портативный считыватель. Положила первый, с неровными камнями, камень, рядом – свой, пустой.

Мне постоянно мерещились шорохи и шаги со стороны двери, все эти бесконечные две минуты, пока прибор копировал содержимое. Уф. Теперь главное не перепутать камни.

Ладно. Следующий…

После третьего камня сердце успокоилось, ладони перестали потеть, и я уже настроилась на рабочий лад, когда…

Невдалеке, за закрытой дверью, хлопнуло. Как если бы кто-то вошел в кабинет.

Я обмерла.

Обожемой.

Обожемой, он вернулся.

Чтожеделать-чтожеделать-чтожеделать!

Меня бросило в жар.

Одним броском я закинула камень – в сейф, прибор – в сумочку – захлопнула дверцу – и пантерой метнулась к диванчику.

Я успела выдохнуть и принять соблазнительную позу за секунду до того, как открылась дверь комнаты отдыха.

Талий Джонас, божество в черном, остановился на пороге и медленно оглядел меня от стройных ног до пылающих под мерцающей пудрой щек.

Поднял бровь.

– Вы настойчивы, – произнес он и прошел к минибару, встроенному в стену рядом с сейфом.

– Сочту это за комплимент, – максимально спокойным голосом с точно выверенным оттенком флирта ответила я его прямой спине. Сердце заходилось, как у кролика. Даже дышать было трудно.