Он открыл коробочку, и в ней оказался маленький сапфировый кулон-капелька на длинной цепочке.

Я должна его взять? Или, быть может, он сам наденет мне его на шею, касаясь волос и кожи, и стоя сзади, как в старых фильмах минувшего?

Ох.

Но Талий Джонас не спешил вставать, и я взяла цепочку, поднесла к лицу сапфировую капельку. Под пальцами запружинила магия. Амулет?

– Очень красиво, – я перевела взгляд на его ничего не выражающее лицо.

– Это амулет Шарма. Вы позволите? – он взял у меня цепочку из рук и поднялся.

Обожемой!

У меня внутри все завизжало от восторга, и целая тысяча солнц взорвалось в сердце.

Он обошел меня сзади.

Неужели все это происходит на самом деле? Ох…

Я подняла волосы, открывая шею.

Через секунду перед глазами появились его руки, кулон прохладной каплей опустился на ключицы. Пальцы лишь едва мазнули по шее, и кожа предательски покрылась мурашками. Он застегнул замочек, отпустил цепочку, и кулон скатился в декольте, скрывшись в вырезе платья.

Обожемой.

Его магия, которую я ощущала так близко, исчезла – он вернулся за свой стол.

Мои щеки пылали, а сердце делала сто пятьдесят ударов в минуту.

– Спасибо.

Уже когда я уходила, как я надеялась, вполне достойно и невозмутимо, он произнес мне в спину:

– Боюсь, что я зря сделал вам такой подарок, Рина. Теперь от вас вовсе невозможно отвести взгляд.

И я растаяла окончательно.

Вчера я не поговорила с Талием Джонасом о просьбе Вади взломать его секретный рабочий сейф – я побоялась, что он может догадаться, что предыдущие ступени – поиски по его допуску и взлом домашнего сейфа уже пройдены. Тем не менее, я все же перестала избегать Вади в Академии. Потому что у меня теперь была хорошая уважительная причина: начальник вернулся, и в кабинет, а особенно в закрытую ото всех комнату отдыха мне теперь просто так не попасть. Кроме того, я не была уверена, что на сейфе стоит такая же простенькая защита, как на компьютере – если, конечно, там вообще хранится что-то хоть сколько-то ценное.

Вадя, впрочем, вел себя, как обычно. Мы перебросились парой слов на перерыве между лекциями под пристальными взглядами этой кучки молей, Оли и ее подружек, я осторожно спросила его об отце, на что он лишь пожал плечами и сказал, что тот вернулся очень поздно, и они даже не успели поговорить.

Ну, конечно, Талий Джонас не стал действовать вот так в лоб. Он гораздо умнее.

Я с нетерпением ждала окончания обеденного перерыва, после которого начинался мой рабочий день, и пришла даже раньше – Жанна еще возилась со своим скучным обедом в скучной столовой на первом этаже.

Меня не оставляла легкая эйфория и приятное волнение, хоть я сегодня и вообще не выспалась, и голова была слегка ватной. Вчера, после работы, я только и улыбалась, как дурочка, даже мать заметила. Хорошо хоть кулон, который мне на шею надел САМ Талий Джонас – от воспоминаний все еще бежали мурашки – не было видно под одеждой, иначе бы наверняка повторился тот эпизод с бельем от Клэри и требования немедленно снять подарок, а еще лучше вернуть. Полночи я крутила кулон в руках и никак не могла уснуть, воображая… всякое. Сон пришел лишь под утро, когда я вообразила, КАКИЕ будут утром мешки под глазами, и заставила себя уснуть. Вместо приятных фантазий, которые я ждала, снилось мне что-то невнятное и тяжелое. Талий Джонас… что ж, он все же был в моих сновидениях. С темным, почти черным лицом, он держал в руках пистолет. Не помню, пустил ли он его в ход, возможно, я проснулась прежде, чем он успел это сделать.

Но смутные тягостные ощущения, которые оставил сон, не смогли испортить моего цветущего настроения – и вида – по дороге на работу и уже здесь, в самом здании, я получила с десяток комплиментов от знакомых сотрудников.

Конечно, не могла пройти мимо и Жанна, которая вернулась с обеда в шлейфе ароматов жареного лука и рыбы. Мне достался очередной недоуменно-досадливый взгляд. Она каждый день так смотрела – как будто удивлялась, почему я все еще здесь, и ждала, когда я уже наконец исчезну.

Не дождется.

– У вас случилось что-то приятное? – не выдержала она спустя десять минут. Я как раз подкрашивала губы и улыбалась своему отражению в маленьком зеркальце. Талий Джонас еще не пришел, и я невзначай посмотрела на дверь.

– Возможно.

Я закрутила помаду и убрала ее в сумочку.

Она тренировала на мне осуждающий взгляд еще минут пять, и когда он не подействовал, сухо произнесла:

– Я могу догадаться, чему вы радуетесь. И считаю своим долгом предупредить, в первую очередь не ради вас, а ради моей дружбы с вашей мамой, – она сделала драматическую паузу, и я скептически выгнула бровь, догадываясь, что последует за этим вступлением. – Вам не следует нарушать дистанцию в общении с господином Джонасом.

Взгляд заволокло красной пеленой, и руки сами собой сжались в кулаки.

Несмотря на то, что я нисколько не сомневалась в ее мнении и даже могла предположить, что она его рано или поздно выскажет, меня накрыло бешенством.

Как она смеет меня поучать!

От резкого ответа меня удержали шаги за дверью.

Я с надеждой повернулась, но в приемную вместо Талия Джонаса вошла Агата из отдела статистики. Еще одна клуша, к «достоинствам» которой помимо прочего можно было причислить еще и неуемный язык (когда я рассказывала об этом Ваде, он подавился лимонадом и посоветовал формулировать не настолько двусмысленно).

– Сам на месте?

Конечно, она со мной не поздоровалась. И этот ее «Сам». Какое тупое слово для начальника.

Я со злостью вдавила кнопку на мониторе так сильно, что он покачнулся.

– Ну, я подожду.

Она села рядом со столом Жанны и принялась трепаться о ценах на сыр, которые почему-то не падают, как они ожидали всем отделом, несмотря на избыток товара на прилавках Вавилона.

От потока бессмысленной информации вяли мозги, и я отключилась, разбирая немногочисленную корпоративную почту. Пара общих рассылок, три ответа на запросы от южных постов, которые я направляла по поручению Жанны для ее отчетов, одно приглашение на кофе от парня с техотдела, который настраивал мне компьютер – его я сразу удалила без ответа. Я как раз переносила данные от постов в таблицу и набрасывала в уме гневное послание – ну вот почему нельзя СРАЗУ нормально заполнить ВСЕ показатели, они же делают это каждый месяц! – когда в фоновой болтовне мелькнуло имя Талия Джонаса. Я навострила уши. Они обсуждали его командировку.

– Ох, часто он стал туда ездить. Видать, неладно там. Приехал, выжатый, как лимон, но ни одного ни вампира, ни лже-вампира, говорят, так и не поймал.