Между барной стойкой и столиками часто прогуливались девчонки в коротких платьях. Некоторые красивые, некоторые раскрашенные «под красоту»; взгляды любопытные, как прицелы пушистых пушек, губы переливаются блеском.

На него пока просто смотрели. Смотрели чуть странно, вроде бы привлечено, вроде с интересом, но… по неясной причине не подходили.

Что не так? – думал Рид. – Он один. Он гораздо более привлекательно сложен, нежели большинство его человеческих конкурентов, фактура его мускулов отлично прослеживается под тканью, плечи широкие, торс крепкий. Сексуальные руки с выпуклыми венами, взгляд, как расплавленная лужа, обещающий многое. Выражение лица загадочное, спокойное – если все дело во внешности, его уже должны были облепить представительницы женского пола.

Но этого не случалось.

Вот бросила быстрый оценивающий «выстрел» блондинка, быстро отвернулась – ее что-то смутило. Непозволительно долго для порядочной дамы спустя мгновение Рида рассматривала брюнетка. Рассматривала, как лань, интуитивно чувствующая крокодила. Да, ей подошла его одежда, черты лица и одежда, но она так и не приблизилась. Любопытно. Следом рыжая-бесстыжая – та даже не завершила осмотр, отвернулась…

«Они чувствовали», – удивлялся Герхер-Вард. Чувствовали опасность, исходящую от него. Рассматривали его как удивительный по красоте инопланетный радиоактивный атолл – полюбоваться приятно, но приближаться себе дороже. Не то что касаться…

Инга продолжала набирать очки, как спортсмен-профессионал, как единственный, выбежавший на стадион марафонец.

А он силился разгадать загадку. Нужно больше дороговизны? Проявление наличия денег? Подумал – добавил на своем запястье часы стоимостью двадцать пять тысяч долларов. Этого достаточно?

Хихикали в углу три подружки, осматривали всех, на него поглядывали тоже, но как-то суетно, заполошно, без реального желания подойти. Он даже подмигнул одной из них – та поначалу неуверенно улыбнулась в ответ, но с облегчением приняла предложение девчонки слева прогуляться в туалет.

«Не среагировала».

Тогда что, если не внешность? Помимо внешних данных, Инга могла почувствовать только его властность – ее Комиссионерам не скрыть. Могло ли это качество стать «причиной»? Навряд ли, большинство оно пугало. И пугало сильно, как Кейну сегодня. Но проверить все же стоило, тем более что Рид устал впустую сидеть со стаканом в руке. Не в первый раз за последние дни он качался на собственной нестабильности, как на волне, и сейчас желал дать раздражению выйти наружу.

Дамы, желаете властность? Неукротимую силу, вседозволенность, все умеющую «могущность», наконец?

Мысленный щелчок пальцами, и штатская одежда Рида за пару секунд сменилась на серебристую форму с белой полосой на боку.

А дальше была его неласковая ухмылка и фильм в жанре «триллер, переходящий в ужас». Они будто увидели зомби. Кто-то пятился к двери медленно, задом; шепоток, после крик объял посетителей, как ураган. Спустя пару секунд они бежали, давились в окна-двери; спокойный представитель Комиссии пил виски с подтаявшим льдом.

«Дамы, вот она – властность». Что еще?

Люди толкали друг друга, пытались удалиться от Герхер-Варда как можно быстрее. Рассеянная в воздухе бактерия чумы не вызвала бы такого ужаса, как вид униформы на нем. Куда делась расслабленность, желание знакомиться? Кто-то вышиб запасной выход топором; официант, ранее продавший ему алкоголь, теперь лежал на полу, сложив руки за голову.

И все. Понадобилась одна минута, чтобы остаться одному.

Вот тебе и внешность…

«Что же привлекло тебя, Инга?» – риторический вопрос, пока она не вернется.

Допив виски – чего товару пропадать? – Рид бросил на стойку купюру, поставил стакан, неторопливо зашагал к выходу.

Он действительно сексуальный. Жаль, никто этого не разглядел.

На полу дымилась наполовину скуренная сигарета – Герхер-Вард наступил на нее подошвой.

Ему почему-то было хорошо на душе, ему было правильно. Она заметила его, потому что она – та самая. Это все, что он хотел знать.

Синяя краска облезла с седана, явив истинный серебристый оттенок, как только водитель поместился в салон и захлопнул дверцу.

(Smash Into Pieces – Broken Parts)

– Ты не хочешь мне ничего сказать?

Рид должен был. Но не хотел.

Вызов к начальству случился в девять утра следующего дня – позже, чем он рассчитывал, быстрее, чем он желал.

Джон Сиблинг, исполняющий обязанности Дрейка в отсутствии последнего, смотрел на множество экранов, где, похожая на карту подземного метро, расположилась схема коллаборации энергетических каналов.

«Не просто догадался. Понял наверняка».

– Знаешь, я пару часов ее складывал, – спокойно пояснил тем временем Джон, – и, если бы не случайный запрос, вообще не наткнулся бы на отклонение. Тонкая работа.

Комплимент, похожий на приговор. Но Сиблинг не злился, Комиссионеры вообще редко злились.

– Ты ответвил множество частей от центрального луча, провел их через различные отделы и использовал на рабочем месте, чтобы пробить экран на Землю. Сканер в режиме реального времени – визуальный и аудиальный. Хочется спросить – для чего? Он активен у тебя почти двадцать четыре часа в сутки…

«Ты хотя бы время работать при этом находишь?»

Герхер-Вард молчал. Сейчас за любое неверное слово его могут отстранить, закрыть доступ, запретить вход в отдел. И начнется война. Никому невидимая – его и системы, – потому что к прежнему состоянию он вернуться не сможет. Не захочет. И потому только вперед, только правда.

– Твоя очередь говорить, – серо-зеленые глаза Сиблинга ничего не выражали, но любопытство в словах сквозило. Продолжался и невидимый скан полей Варда.

– Я стал нестабилен.

Это Джон видел и сам.

– Причина?

– Чувства.

– Какого рода?

«Что повлияло? Причина отклонений?»

Молчал Рид так долго, что взгляд напротив стал прохладным. Один Комиссионер способен надавить на другого, но не в случае, когда наращен панцирь из стального упорства – цель того стоила. Вард, как корабль, сбитый с фарватера, уходил все дальше в сторону, и для возвращения ему требовался тягач, от которого он был готов отстреливаться. Джон это ощущал.

– Чувства к человеческой девушке.

А дальше была пауза размером в бесконечность. И в этой паузе смешалось удивление, беспокойство, неслышный вздох, свинцовая тяжесть и даже капля растерянности. Некоторые вещи просто случаются и от этого уже не уйти.

– К той, которую ты недавно провожал на Землю?

Оказывается, Сиблинг отследил все концы, не мог этого не сделать.