Он молчал. Сиблинг уже спросил, а после «объяснил». Начинать заново ни к чему.

Но его молчание восприняли положительно.

– Скажите, у вас к этой Инге… чувства?

Они сговорились этим утром?

Больная для него тема, слишком чувствительная. А он и так разворошен, разъят по частям, как после взрыва – ему бы первоначальные щели заделать, прежде чем принимать на себя второй удар.

– Вы ведь говорили с Джоном, да?

Она видела. Она все знала – к чему вопросы? И видела даже что-то по его глазам, чего обычный человек видеть не мог – Рид смотрел на пассажирку честно. Не прятался, не таился, но и душу не изливал.

– Он сказал вам… что-то… плохое?

Ей какое дело? Ей вроде бы куда-то нужно было ехать?

Но почему-то сам открылся рот. Наверное, дело было в ее теплоте, в искреннем участии.

– Сказал, что я для нее… блажь.

– Не верьте.

«Вам откуда знать?»

Он должен был на нее злиться, хотел этого, но не мог – сигнализировала сбоями внутренняя система. Как у авианосца после атаки. Понял, что, если не спросит сейчас, не спросит уже никогда:

– Это правда, что Дрейк… вас…

– Собрал по частям для того, чтобы коснуться? – Она, кажется, читала его мысли. – Правда.

«Я была мертва. Совсем. Или нет. Теперь не разобрать…»

Значит, правда. Лучше бы не спрашивал.

– Только вы не сдавайтесь…

Он не удержался, посмотрел на нее еще раз – на ее светлый взгляд. Эта девчонка лучилась непонятной легкостью и счастьем так, будто сидела не рядом с мрачным попутчиком, а среди садовых цветов, над которыми порхали беззаботные бабочки. Теплая, женственная, мягкая – она излучала свет, и он, увы, даже против воли залипал в нем.

Хмыкнул горько, процедил разочарованно:

– Стресс-синдром… Да, он прав, мы виделись с ней всего один раз…

Шах. И мат.

Но его соседка вдруг улыбнулась – в машине сделалось еще светлее.

– И что? Если такие, как мы, встречают таких, как вы – это навсегда.

– Каких? – он не хотел верить ерунде, мимолетным словам, бесполезным утешениям. И, черт возьми, хотел.

– Людей вашей расы. Комиссионеров.

«Если она решила, что вы – её, значит, так и есть».

– И еще… Джон не знает о том, что Дрейк даже после того, как мы воссоединились, вел какие-то исследования на тему адаптации человека к вашему фону. Сам, без лаборатории. Я не знаю результатов, смогу спросить только тогда, когда он вернется. Но… вдруг?

Она дала ему надежду. Только что. Сама о том не зная, смазала ударенные Сиблингом места целебным кремом, уложила в постель, перевязала раны.

– И я спрошу, да. А пока… пойду. Не нужно подвозить, погуляю под дождем.

Хлопнула пассажирская дверца, оставив Рида сидеть в одиночестве и раздраенных чувствах. Духи Бернарды тонко пахли листьями неизвестного ему растения, еще, наверное, бутонами и цветами – названия ароматов он идентифицировать не смог.

Она ушла. И стало легче.

«Хольст-синдром…»

«Дрейк вел разработки… Я спрошу…»

Все перемешалось.

Рид сжимал пальцами руль и понимал, что не сможет так просто разжать невидимую хватку вокруг Инги даже если это будет дважды логично. Даже если ему прикажут.

*****

Джон Сиблинг.

«Полагаю, Герхер-Варда стоит отстранить от должности. Множественные нарушения, превышение полномочий, несанкционированное использование ресурсов».

Так положено. Джон мог «понимать» кого угодно, однако, если начинала страдать общая система…

Сообщения, сформированные в воздухе, уходили «в небытие», в иное измерение, где трансформировались в понятные далекому отсюда Дрейку фразы. Ответов приходилось ждать долго, почти полминуты.

«Процент его стабильности?»

«Девяносто один».

«Сойдет».

«Сойдет для чего?»

У господина Создателя всегда имелось собственное видение любой ситуации.

«От должности не отстранять».

Сиблинг подвис. Но экран на землю нужно зарубить. Не столько ресурсов он съедает, сколько отвлекает Варда от работы.

«Отдам приказ деактивировать экран…»

«Нет».

На этот раз ответ пришел быстро.

«Почему?»

Вопрос не по существу, пустая трата передающего резерва.

«Он его стабилизирует».

Быть того не может…

«Она. Стабилизирует, – прояснил тем временем Дрейк из невидимого измерения. – Инга».

«Она же его и раздраивает!»

«Не она. Декс-эмоции. Он с ними пока незнаком».

«Тебя же Яна не раздраивает? – Джону казалось, он слышит голос Начальника прямо в своем ухе. – А меня Бернарда, так?»

Ладно, так.

«Я должен вменить ему санкции за превышение…»

«Оставь».

«Почему?»

«Не трогай боеголовку, которая фонит. И она не будет фонить против тебя. Разберусь сам позже».

Сиблинг откинулся в кресле и потер висок. Отправил:

«Хорошо».

Думал, больше ничего не получит, и так проговорили неоправданно долго, но пришло еще кое-что:

«Он сам неплохо справляется. Ты на его месте справлялся хуже по D точкам…»

Джону почему-то стало смешно.

Когда тебя накрывает впервые – будто рвет на куски. Потенциал трещит по швам, энергия выплескивается в приступах раздражения и невозможности себя контролировать. Это сложный период. И да, он, наверное, получив таинственное послание про Яну, справлялся хуже.

«Просто оставить его? Не отстранять?»

«Иди и выпей кофе».

Вот тебе и ответ. Сиблинг хмыкнул и сложил руки на поясе. Погрузился туда, куда никого и никогда не допускал – в собственные чувства. Подумал о том, что его рвало по поводу двух человеческих женщин, не одной. Он, конечно, умело это скрывал, и, наверное, скрывал до сих пор. Иногда, когда штопаешь ткань плаща аккуратно, почти забываешь сам, что на обороте есть шов. Почти.

И да, кофе будет кстати.

«Вард свободен».

А ему крепкий эспрессо.

(Fiona Joy Hawkins, Rebecca Daniel – Lightness of Dark Pt.2)

Колзуновка. Земля.

Браун.