—Саш, немедленно рассказывай! Или тыхочешь, чтобы яиз-за тебя доутра неспала?— Елена Викторовна нахмурилась, ожидая отменя ответа.

Вот что мне ейсказать? Если расскажу все как есть, тотыточно небудешь спать? Идаже нетолько эту ночь. Иярассказал. Норассказал так:

—Вобщем, успокойся. Вся правда довольно приятна. После долгих стараний, явышел налюдей, покушавшихся намою жизнь. Покрайней мере нашел некоторых изних. Тыжепонимаешь, что это очень хорошая новость? Раз язнаю, откого исходит угроза, тоееможно легко устранить. Имена жетебе ихненужны?— она неопределенно качнула головой исказал:— Если надо, могу назвать: Варга, вмиру Вацлав Новаковский, Леший иеще там кое-кто. Вобщем, недоброжелатели теперь известны. Можешь несомневаться, скоро вопрос этим мерзавцами будет решен. Нужно лишь немного подождать, пока ясними окончательно разберусь,— вданный момент маму якак бынеобманывал, новымотавшись засегодняшний день, нес нескладную ерунду ипродолжил:— Вближайшие дни, когда они поймут, что явзялся заних всерьез, томогут проявить нездоровую активность. Например, разбить нам стекла или сделать еще какую-то гадость, поэтому вдом нужно нанять охрану.

—Что случилось именно стобой?— спросила мама.— Одоме сейчас ненадо беспокоиться. Ясама сэтим разберусь.

—Сомной случилась маленькая неприятность. Какие-то мудаки…

—Что заслова, Саша!— графиня враздражении взяла сигарету.— Разве мыучили сотцом тебя так говорить?

—Нет. Меня учит так говорить жизнь исами мудаки, своими поступками,— пояснил я.— Так вот, они выстрелили мне вспину дротиком странквилизатором. Из-за чего яблагополучно уснул вкаком-то грязном месте. Мудаки успели обчистить мои карманы и, самое что неприятное, забрать мою школьную сумку. Ксчастью, сам боги послали напомощь графа Сухрова. Еграм вытащил меня иблагородно подвез домой насвоем эрмике. Из-за этой истории ядобрался домой, увы, поздно. Инемог сообщить почему задерживаюсь— эйхоса-то теперь уменя нет. АуСухрова нет твоего номера. Вот ивсе, практически вовсех подробностях икрасках.

—Окаких богах речь, Саш? ОбАртемиде?— мама испытывающе смотрела наменя.

—Оком жееще? Ведь япод еезащитой. Поэтому много раз тебе говорил: ненадо обо мне беспокоиться, чтобы нислучилось. Там,— явоздал палец ксводу,— повернут обстоятельства так, что витоге все будет хорошо.

Похоже, мама была неочень удовлетворена объяснениями: сидела нахмурившись, держа напряженными пальцами сигарету возле губ. Затем сказала:

—Тыжераньше недружил сСухровым? Всегда выругались.

—Теперь дружим, мам. Понимаешь ли, боги… Навсе ихволя,— теперь явозвел кпотолку всю пятерню ирешил перевести разговор надругую тему:— Вобщем, мывмире сЕграмом, ивсе унас хорошо. Атынеответила мне. Как утебя дела сЕвстафьевым? Утебя сним разладилось? Ненадо отменя ничего скрывать,— перешел явхитрую атаку. Сердечные темы всегда эмоциональны, идолжны отвлечь Елену Викторовну отопасных мыслей особытиях вокруг меня.

—Тыдолжен помолиться Артемиде,— неожиданно сказала она.— Лучше сейчас. Идем взал богов!

Она привстала, нояееудержал:

—Ненадо. Еененадо сейчас беспокоить. Язнаю, что говорю. Тем более, уменя сней встреча всубботу. При встрече ипомолюсь,— яедва сдержал смех.— Давай, рассказывай. Твоя очередь откровенничать.

—Ну, Саш. Это очень взрослое. Зачем тебе обэтом знать,— она качнула головой иотвернулась кокну.

—Мама! Ну-ка быстро рассказывай!— явскочил якресла итопнул ногой, подражая манерам Елены Викторовны икогда она подняла комне растерянный взгляд, сел сней рядом иобнял ее.— Давай, рассказывай взрослому сыну все как есть!

—УЕвстафьевых стали часты вечеринки. Итам появился молодой мужчина. Язнаю, что его комне очень влечет. Именя он…— графиня замялась.— Вобщем, тоже растревожил онменя, начал мне нравиться. Онкрасивый, унего изысканные манеры, ноонслишком молод. Ему даже нет тридцати.

—Это прекрасно. Уверяю тебя, молодой любовник— это прекрасно. Только сердце ему неотдавай. Пусть отношения будут приятной игрой, нонеболее,— янечаянно стряхнул пепел напол.

—Тысума сошел! Янемогу инехочу так!— она вужасе посмотрела наменя, будто ясказал что-то кощунственное.— Ондля меня мальчишка, навид чуть старше тебя.

—Вот ихорошо. Зачем тебе, такой старички. Сними скучно,— сказал я, новтоже время где-то там глубоко вдуше какие-то иные мысли царапнули меня. Неужели яееревновал? Всамом деле, кбарону Евстафьеву возле нее ядавно привык, апредставить как кто-то другой обнимает ицелует Елену Викторовну, тем более этот кто-то намного моложе… Было вэтой мысли что-то для меня болезненное. Может быть это шло отпрежнего Александра Елецкого— втеле всегда остается очень существенный след его прежнего владельца. Имне, как Астерию, такая реакция показалась странной.

—Евстафьев теперь наменя злится,— продолжила она, затянулась табачным дымом и, выдыхая сказала.— Особенно из-за вчерашнего вечера…

—Ачто случилось вчера?— спросил я, обрывая повисшую паузу.

—Ничего хорошего. Яуединялась сМайклом всаду. Всего надесять минут, аЕвклид Иванович заметил ирассердился,— она нервно затянулась.— Вобщем, очень нехорошо получилось.

—Выцеловались сним?— янесразу понял, что мне непонравилось веесловах.

—Ну, да… Онтакой настойчивый. Сама непоняла, как это произошло,— сейчас графиня походила надевочку, которую заставили объяснять свои шкодливые поступки, нотут жеспохватилась.— Так, что это такое! Почему тыменя обэтом спрашиваешь⁈

—Потому, что ятоже волнуюсь затебя,— сказал яитеперь понял, что мне непонравилось веенедавних словах. Меня задело имя: Майкл. Отдавало оно британским духом. Да, бритишей было много вМоскве. Некоторые приняли наше Российское гражданство, ибыли среди них вполне неплохие люди. Некоторый оставались подданными Британской короны, ножили, делали бизнес здесь, исреди них тоже имелось много неплохих людей. Новстречались немало таких, которые, живя вРоссии, делали много скверных дел против нашей империи. Ведь незря помиру гуляет расхожая фраза: «Британская шпионская сеть самая большая иподлая вмире». Итак нетолько сошпионскими сетями, ноисетями иных вездесущих иненасытных западных интересов.

—Мам, все-таки сЕвклидом Ивановичем выдружите столько лет. Наверное, ненадо сним ссориться. Онлюбит тебя, икто как неон, твой самый преданный друг. Если несчитать, конечно, меня,— яулыбнулся, понимая, что этими словами яотменяю все свои прежние слова о«молодом любовнике».

—Все, Саш, ненадо больше обэтом. Талия сегодня приходила, ждала тебя часа два. Пыталась стобой связаться через эйхос. Играф Голицын приходил, ему тытоже был очень нужен. Тыстал вообще какой-то странный, всем, видите ли, нужен. Даже Небесной Охотнице,— сказав последнее, мама будто испугалась собственных слов, подняв глаза употолку, затем глянула нафреску напростенке, изображавшую небесный сад. Правда там проступал образ Геры.

—Незнаешь, что именно хотел Жорж Павлович?— про баронессу янестал спрашивать— итак ясно что она хотела.