не за красоту или кроткий нрав, он выбрал Исико за стержень, твёрдый характер, способный вынести невзгоды. И ради памяти её дорогого Ацухиро она будет именно такой.

Люди Меказики даже не пытались относиться к ней с уважением. Один из них и вовсе схватил её за предплечье и практически волоком поспешил доставить к своему князю.

Неслыханная наглость и неуважение!

— Убери свои грязные руки от вдовы князя Инари! — прошипела Исико, пытаясь освободиться из цепких лап матроса. — Ты не портовую девку лапаешь! Имей уважение!

Её втолкнули в тёмную комнатушку, едва подсвеченную магическими светильниками. За вуалью, скрывающей лицо Исико, невозможно было рассмотреть что-либо ещё в полутенях, спрятавшихся по углам каюты. Князя не было видно.

Но женщина не согнулась в раболепном поклоне. До этого момента она всегда общалась с князем Меказики, как того требовали традиции через шелковые и бумажные ширмы, склонившись в поклоне, признавая его главенство.

Но не сейчас. Только не сейчас.

— Склонись, Исико, не провоцируй меня сильнее, чем уже есть.

Вдова Инари услышала тихий шелест вынимаемого из ножен меча, но даже столь явное предупреждение не заставило её преклонить колени.

— Я — вдова князя Ацухиро Инари, регент при княжне Тэймэй Инари, и я не преклоню колено ни перед кем, кроме богини, императора и нового главы рода Инари!

Не успела она закончить фразу, как почувствовала дуновение ветерка, и вуаль, скрывающая её лицо, опала к её ногам.

— Если ты решила бросить вызов князю Меказики, то смотри при этом мне в глаза, — холодной яростью князя можно было заморозить горячие источники императорского дворца. При этом Исико ощутила набухающую капельку крови на своей щеке.

— Да какой ты князь, если пролил кровь беззащитной женщины из рода, равного с тобой по статусу и не находящегося в состоянии войны? — Исико чувствовала, как кровь стекает по нарумяненному лицу, смывая толстый слой белил, и молилась, чтобы чужому взору не открылись увечья, полученные при спасении дочери в прорыве.

— Для женщины, пять лет добивавшейся со мной сделки, ты чересчур неподобающе себя ведёшь, — Меказики поднялся на ноги, возвышаясь над хрупкой Исико, но та не сделала ни единого шага назад. — Забыла, где твоё место? Или мне стоит напомнить тебе место женщины в доме мужчины?

Стальная окантовка на лезвии родового клинка, выполненного из кости рыбы-меч, зловеще блеснула в тусклом свете макровых светильников.

— Один взмах меча, и ты лишишься своей прославленной красоты!

Ответом князю был тихий смех, громкость которого всё увеличивалась. Исико хохотала прямо в лицо своему бывшему союзнику, который стремительно превращался в заклятого врага, и не могла остановиться. Вдова князя Инари и бывшая первая красавица империи сняла шёлковые перчатки с рук и зачерпнула воды из ближайшего чана, плеснув себе на лицо. Ей на грудь потекли белёсые ручейки краски, а из-под них на коже проявились настоящие заплатки из синей глины. Женщина с торжествующим взглядом следила, как на лице князя Меказики менялись эмоции: гнев, ярость, оторопь, непонимание, брезгливость и, наконец, отвращение.

Не стесняясь своего врага, Исико вынула несколько глиняных пластин, формирующих скулы, нос и часть подбородка.

— Ты думал, что сможешь напугать меня? — она вытерла остатки белил широким рукавом верхней накидки, показывая своё истинное лицо. — Ради своей дочери я вытерпела это. Она — настоящая Инари, в ней кровь князей и императоров, она никогда не покорится такому, как ты! Богиня с лихвой наделила её силой, поэтому в твоих услугах она более не нуждается.

Исико показалось, что мимо неё разом метнулись две тени, но взгляд женщины был прикован к врагу. Она не хотела встречать смерть растерянной, она смело взирала ей в лицо.

Алые капли окропили шёлк верхней накидки вдовы князя Инари.

Глава 11

Есть русское ёмкое нецензурное слово, описывающее нашу ситуацию и моё мнение о Вулкановой, но в присутствии Агафьи и уж тем более Кираны, изучающей этикет, я промолчал. Очень многозначительно.

— Агафья, что у нас с осколками проклятия?

— Огородили, занимались попытками утилизации в меру имеющихся сил и возможностей, но огонь эту дрянь не берёт, вода бесполезна, а земельщика такого ранга, чтобы вокруг создать непроницаемый куб, просто нет.

Я быстро прикинул, что к чему, и отправился вести переговоры. У нас нет мага земли, но есть Вулканова, договоримся.

За мной на расстоянии последовали Агафья и Кирана, «страховать на случай перехода от переговоров к мордобойной дипломатии».

— Я женщин не бью, — возмутился было я.

— Это пока она тебя в бараний рог не скрутит, дальше половой признак стирается, — пожала плечами вампирша.

— Не нравится мне твой настрой.

— А мне не нравится, как быстро эта госпожа добралась до наших земель. Только вчера должен был дирижабль с ней на борту в столицу прибыть, а уже сегодня она — у наших ворот, — вампирша растворилась в вечерних сумерках, — если что, я рядом.

Кирану я уже сам попросил понаблюдать с привратной башни, а сам пошёл встречать гостью.

«Хороша и опасна!» — была первая мелькнувшая мысль, а вот вторая… «Старая хищница в теле юной нимфетки».

Чем-то Вулканова напомнила мне алтарь Виноградовых, и хоть разница в возрасте у нас была не столь значительна, но разница в умении оперировать собственной силой… Она сейчас — это я до наложения сдерживающей печати. Виртуоз своей стихии с собственным мнением о жизни и её правилах. Этим Лавиния мне импонировала, поэтому ссориться я не хотел.

Мы оценивали друг друга долгими взглядами, вот только магичка при этом погрузила ладони в землю вблизи от ограждения, а я бы и рад оценить её кровушку на вкус, но только божественная способность не срабатывала на собственных землях.

— Рад приветствовать на своих землях столь неординарную личность, как вы, госпожа Вулканова. Чем обязан вашему визиту? — я максимально тактично беседовал с одной из сильнейших стихийных магичек страны и ловил себя на мысли, что она мне кого-то напоминает.

Вот только Лавиния даже не отреагировала на мои слова. Глаза её закатились, а руки всё глубже уходили в землю. Магичке было всё равно, что она стоит на коленях в грязи. Полы шубы из белого медведя выглядели отнюдь не белыми, а когда магичка склонила голову набок, словно раздумывая о чём-то, то на выбритой коже открылся уродливый шрам.

Такое отношение к шрамам мигом напомнило мне сестру.

Пауза затягивалась, но не вытаскивать же её из